Тайна Верховной жрицы

Рыжеволосая жрица присела на скамейку. Хотелось расстегнуть давивший корсет и полной грудью вдохнуть свежий воздух. Ощутить эту вуаль, сотканную из ароматов гортензий, запаха спелых яблок и скошенной травы. Но жреческое платье не дозволяло вольностей. Требовалось всегда выглядеть собранной и подтянутой. Жрицам должны быть чужды мирские эмоции и соблазны. Жрица — это божественный проводник между богиней Денеей и людьми.

Эмоции Меган скакали, точно ошалелые зайцы: от ярости и гнева до желания опустить руки и предаться унынию. Каждый клочок Собора открыто демонстрировал отношение к Меган. Никто не желал видеть ее Верховной, кроме нескольких магистров. Да и те, если говорить по-правде, помогали рыжеволосой далеко не из светлых побуждений. Все они рассчитывали получить солидный куш от ее победы, используя девушку ради личных амбиций.

Хотелось поддаться соблазну и отступить. И пусть будет как будет. Уже столько сил было потрачено на борьбу, что все запасы были исчерпаны до дна. И именно в этот момент в саду показалась Тея — старшая жрица Денейрина. Та самая единственная по-настоящему опасная конкурентка Меган.

Высокая, темноволосая, она имела тот бледный вид, каким славятся аристократы. Всегда спокойна, молчалива, задумчива. В отличие от старших жриц из провинций, Тея, представляя столицу, носила не темно-зеленые, а белые одежды, и Меган была вынуждена признать, что наряд сидел на брюнетке идеально.

Появление опасной противницы заставило рыжеволосую жрицу откинуть упаднические настроения. Один вид утонченной Теи, разом всколыхнул все обиды.

«Ну уж нет! Отставить сопли! Я все выдержу и всего добьюсь!» — мысленно произнесла Меган, после чего поприветствовала соперницу, как того требовали приличия.

— Не думала, что у тебя хватит наглости приехать, — Тея произнесла эту фразу спокойно. Не как вызов, а словно констатировала факт.

Но именно этот спокойный тон заставил рыжеволосую испугаться. Тея никогда не отличалась склонностью к сплетням и едва ли поверила, что Меган спит с куратором.

«Что, если она каким-то образом прознала о том, как я получила сан старшей жрицы?» — несмотря на волнение, Меган постаралась сохранить на лице безразличие.

— Как поживает твоя матушка? — с едкой улыбкой осведомилась рыжеволосая, поднимаясь со скамейки. — Как обычно, хлопочет за любимую дочурку?

Меган усмехнулась, заметив, как Тея отвела взгляд.

— Что, тоже считаешь, что я сплю с куратором? — презрительно спросила Меган, хотя была уверена в отрицательном ответе.

Требовалось деликатно выяснить, связана ли фраза «не думала, что хватит наглости приехать» со смертью старшей жрицы Альха? И рыжеволосая начинала осторожно прощупывать почву, словно путник, пробирающийся через болото.

— В тебе достаточно честолюбия, чтобы взять в любовники кого-то повесомее, — все тем же спокойным тоном ответила Тея.

«Неужели она знает про Шедека?» — пронеслось в голове Меган.

Когда-то давно, еще в детстве, девушки были дружны. Пока влиятельная мамаша Теи не решила, что дружба ее распрекрасной малышки с дочерью торговца, может навредить аристократической кровиночке. Сначала она запретила дочке общаться с Меган, а после добилась того, чтобы рыжую воспитанницу отправили куда подальше в Альх.

Долгие годы Меган не могла понять, за что ее выгнали из столицы? Корила себя за детские шалости, полагая, что все дело в них. Что, вероятно, ее сослали за плохое поведение, а возможно, за то, что не прилагала должного усердия в учебе. Или, может быть, она чем-то обидела Тею, и та пожаловалась матери?

Лишь спустя годы Меган узнала, что дело было вовсе не в ее поступках и характере. Девушку отправили в самый дальний монастырь только лишь потому, что мать Теи получила пророчество о том, что следующей Верховной жрицей станет рыжеволосая послушница. И заподозрив, что ею может оказаться Меган, мамаша поспешила избавиться от конкурентки, расчищая пусть к сану Верховной для дочурки.

И пока Тея продолжала обучаться в столице, готовясь в будущем возглавить жречество, Меган пыталась выжить в Альхе. Довольно быстро рыженькая девчушка поняла, насколько сильно столичный монастырь отличается от провинциального. В последнем царили совсем иные нравы. Воспитанницы здесь объединялись в стайки, враждуя с конкурентками.

В столице девчонки могли подшучивать друг на другом, пряча обувь или выскакивая из-за угла, чтобы напугать. В провинции шутки были жестче и злее. Обувь здесь не прятали, вместо этого в нее подкидывали битое стекло. Из-за углов тоже не выпрыгивали, предпочитая поджидать жертву в темном закоулке, после чего хватать и тащить в туалет, чтобы макнуть головой в унитаз.

Еще одной излюбленной забавой провинциальных девочек было ночное шитье. Пока ничего не подозревающая жертва мирно спала в кровати, злоумышленницы крепко-накрепко пришивали ночнушку несчастной воспитанницы к матрасу. И утром, когда требовалось быстро встать, умыться и прибыть на утреннюю молитву, девчонка оказывалась обездвиженной.