Тайна Верховной жрицы

Меж тем, пока император обдумывал, как бы половчее отобрать бизнес Рурыка и при этом не вспугнуть народ, новая волна смертей потрясла дворец. Сразу три высокопоставленных чиновника, а также министр внутренних дел Левицен погибли при весьма загадочных обстоятельствах. Если предыдущие смерти можно было списать на несчастные случаи, то теперь почерк резко изменился — это были именно убийства. Причем, всякий раз убивали из савенийского оружия.

Кто-то по-прежнему хотел ослабить власть императора, и, видимо, лишившись прежних союзников, обратился за помощью к неприятелю.

— Тебе не кажется, что с оружием нас пытаются навести на ложный след? — рассуждал Эр, по привычке сидя в кабинете императора. — Слишком явно. Демонстративно. Знаешь, о чем мне подумалось? Вспомни панихиду в Соборе. В тот день пришли все, кроме четы Шельцев.

— Еще бы! — фыркнул Альберг. — Боялись пострадать при взрыве.

— Вот и я о чем! — подхватил советник. — Они не явились, зная, что будет взрыв. И почему-то именно в этот день так некстати заболела Верховная жрица, поручив вести панихиду Старшей. Не находишь сей факт подозрительным? Честолюбивая особа, обожающая внимание публики и вдруг отказывается от возможности провести службу при самом императоре.

— Может, ей действительно стало плохо.

— Спустя пару дней я видел ее прогуливающейся у реки и, доложу тебе, вид у нее был вполне здоровый.

Альберг едва заметно поморщился: советник вновь уводил разговор не в то русло.

— Да мало ли почему она отказалась? Какой мотив у жрицы?

— Я навел справки и вот что странно: в Ордене недавно погиб еще один магистр. На этот раз магистр справедливости. Причем, Меган обвинили в убийстве, но затем якобы нашелся свидетель, и жрицу оправдали. Меж тем, настоящего убийцу так и не нашли. Каково, а?

— Хорошо, проверим ее, — сдался император, — но все равно мне не нравится эта история с савенийским оружием. И наш Левицен: о том, что он поедет в Гердену — знали только во дворце. Мне не дает покоя мысль, что кто-то из ближайшего окружения по-прежнему замышляет государственный переворот.

Альберг был уверен, что во дворце до сих пор остались савенийские шпионы. Ему казалось, что после зачисток удалось выловить всех предателей, но новые убийства показали лишь то, что враг решил действовать еще жестче и стремительнее.

— Почему ты зациклился на ближайшем окружении? — не успокаивался Эр. — Кстати, я тебе говорил, что Меган дружила с мадам Шельц?

— Что ты ко мне пристал со своей Меган?! — взорвался император. — Все время со мной споришь. По каждому поводу!

— Я лишь пытаюсь показать тебе другую сторону дела.

— А, по-моему, ты просто хочешь выдать желаемое за действительное, — мстительно объявил государь. — Тебе не понравилась жрица, и теперь притягиваешь факты за уши.

— А ты идешь на поводу у преступников! — не остался в долгу Эр. — Тебе навязывают версию с савенийцами, а ты как ребенок — всему веришь!

— Знаешь что! — Альберг хлопнул по столу. — Придержи-ка язык! Здесь пока еще я император и не смей этого забывать!

Эр хотел ответить, но сдержался. Ушел, не желая раздувать ссору еще больше. В последние месяцы Альберг стал невыносим: раздражался по любому поводу и совершенно отказывался слушать критику.

Император остался в одиночестве, погруженный в мысли, но вскоре его уединение нарушил лакей. Он принес анонимную записку, содержание которой настолько взбудоражило государя, что он лично сходил за начальником тайной полиции. После чего вместе с ним и еще двумя крепкими парнями из стражи, направился в покои советника.

Эр, увидев Альберга решил, что тот надумал мириться, но затем показался начальник тайной полиции.

— Обыскать! — приказал император, входя в комнату друга.

— Что происходит? — советник был удивлен. Не мог взять в толк, с чего Альбергу вдруг потребовалось проводить обыски. Он даже после случая с бомбой допрашивал всех, кроме Эра, подчеркивая, что доверяет ему, а теперь вдруг такой поворот.

— Можешь считать, что ничего, — елейным тоном отозвался правитель. — Ведь тебе нечего скрывать, правда?

— Разумеется!

Охрана самозабвенно копошилась в письменном столе, вороша документы и перерывая вещи.

— Тут вот деньги заморские, — отозвался один из стражей.

Начальник тайной полиции незамедлительно подлетел, отобрав добычу из рук охранника, и бережно показал находку Альбергу — толстую пачку савенийских ларинов.

— Это не мое! — возмутился Эр. — Их подбросили!

Он и в самом деле впервые видел эти деньги.

— А тут вот перстенек какой-то в газетку завернут, — произнес второй мордоворот.

— Перстень Левицена, — презрительно усмехнулся император. — Так-так.

Теперь ему все стало понятно: и отчего Эр постоянно спорил с государем, предлагая утопические идеи. И зачем так настойчиво убеждал, что в убийствах замешана Верховная жрица. И почему не желал отбирать бизнес Рурыка.

— Ты в это поверишь? — с грустью спросил Эр.

По взгляду Альберга он и так догадался, о чем тот думает. Отпираться тоже бессмысленно: чем больше станет оправдываться — тем сильнее навлечет на себя подозрения.

— Интересно, за сколько ты продал меня савенийцам?