Тайна Владигора

— Как ты это делаешь? — спросил Дорк.

Бродяга не ответил. Его глаза были закрыты. На виске, выдавая сильное внутреннее напряжение, пульсировала голубая жилка. Дорку почему-то стало не по себе. Он хотел уже отказаться от загадочной помощи синегорца, однако в этот момент почувствовал, что его охватывает неодолимая сонливость. В ушах мелодично зазвенели далекие колокольчики, веки отяжелели и сомкнулись, сознание окутала мягкая мгла — и Дорк уснул.

Очнувшись на рассвете, он не мог поверить своим глазам: сломанная кость срослась, опухоль исчезла. Синегорец, впрочем, был поражен не меньше Дорка.

— Честное слово, брат, не знаю, как это получилось. У меня в голове будто картинка возникла, весь твой перелом в подробностях, и я вдруг решил, что могу приказать костям занять прежнее положение и… В общем, ничего не понимаю.

— Я думал, такое только в сказках бывает, — сказал Дорк, совершенно безболезненно сгибая и разгибая руку, сжимая пальцы в кулак, с удовольствием напрягая мышцы. — Или, может, тебе известен секрет живой воды, а?

— Впервые слышу, — ответил Бродяга. — Какая еще живая вода?

— Говорят, где-то посреди океана стоит остров, а на этом острове есть волшебный источник живой воды. Ежели ее испить — любая хворь пропадет, даже ведьмин сглаз и колдовские чары исчезнут… Когда ты давеча мою руку стал ощупывать, я почему-то вдруг об этой живой воде вспомнил. И ведь не напрасно вспомнил: рука, глянь, как новенькая!

— Источник на острове — это быль или сказка? — неожиданно заинтересовался Бродяга.

— Сам на том острове не был и той водички не пил, но купец, который мне рассказал о волшебном источнике, родной матерью клялся, что ни словечка не выдумал. Дескать, ураган разбил его ладью о скалы как раз возле острова, он был сильно искалечен и уже умирал, когда на берег вышла чернокожая дикарка.

— Чернокожая?

— Да, как головешка, — подтвердил Дорк. — Она дала ему напиться, и через день купец был совершенно здоров. От дикарки он узнал о волшебном источнике, а еще о том, что должен немедленно покинуть остров, поскольку чернокожие соплеменники его спасительницы убивают всякого, кто ступит на тамошний берег. Она дала ему лодку, съестные припасы, и ночью купец вновь уплыл в океан. Через несколько дней его, совсем обессиленного, подобрала венедская ладья… Вот такой счастливчик — трижды от смерти ушел!

…Лысый Дорк не предполагал, что мимоходом рассказанная им история — то ли быль, то ли небылица — надолго завладеет мыслями Бродяги, а ее продолжение тесно переплетется с их судьбами.

5. Талисман удачи

К Большому Хатунгу в Упсале готовились загодя и основательно. Жизнь побережья во многом зависела от благосклонности бога Хатунга. Дозволит он рыбакам забрасывать сети, охотникам — бить тюленя и нерпу, а купцам — плавать в дальние страны, все будут сыты и счастливы. А разбуянится, обиженный на людей, пошлет гулять по океану ураганы и штормы — жди голода и прочих бед. Поэтому и богатые, и бедные, и знать, и простолюдины, чествуя Большого Хатунга, не жалели даров. Не задобришь в день радости — не спасешься в несчастливый день.

В город-крепость Тумаш съезжались со всех концов побережья. Понурые лошадки с трудом тащили тяжелогруженые возы; рыбачьи шнеки, заваленные всяческим товаром, едва не зачерпывали бортами соленую океанскую воду; купеческим ладьям и драккарам было тесно в просторной Тумашской бухте.

Конечно, лишь малая толика этих товаров предназначалась в дар обидчивому богу, большая их часть пойдет на продажу и на обмен. Богу богово, а свою выгоду тоже забывать не следует. В общем, никто внакладе не останется — ни бог, ни купец, ни даже чернь подзаборная. Каждый получит то, что судьбой предначертано…

Виркус был уверен, что в нынешний Большой Хатунг судьба вновь окажется к нему благосклонной. Ведь так было всегда, по крайней мере — с того дня восемнадцатилетней давности, когда он, человек без роду и племени, мелкий перекупщик янтаря и заядлый игрок в кости, получил от Хатунга бесценный дар: талисман удачи.

Сей талисман океанская волна выкатила ему под ноги в разгар чествований Большого Хатунга, но не там, где собрались сотни дарителей, жаждущих ублажить бога своими подношениями, не на каменистом обрыве под юго-западной стеной крепости, а совсем в другом месте — двумя верстами севернее, на широкой и безлюдной песчаной косе. Молодой (да, тогда еще очень молодой) Виркус предыдущим вечером в пух и прах проигрался заезжим мошенникам, теперь он должен был каким-то образом выплатить образовавшийся долг или умереть. О бегстве не могло быть и речи, ибо самолюбие Виркуса просто не выдержало бы такого позора. Поэтому он предпочел смерть. Оставалось избрать способ, для этого он и пришел сюда: испросить у небесных богов совета — какой мертвец им угоднее? Тот, что удавится в петле? Или, например, взрежет кинжалом горло? Может быть, лучше всего броситься с крепостной стены на острые камни? Он не мог сделать выбор без подсказки богов и был в отчаянье от своей нерешительности, ибо… не хотел умирать.