Тайна Владигора

Тысячи острых когтей вонзились в мозг, раздирая его на куски. Отчаянным напряжением воли Владигор попытался запретить себе воспринимать эту дикую боль (такое не раз удавалось ему прежде, когда требовалось продолжать бой, не обращая внимания на полученные раны), но у него ничего не получилось. Ослабив натиск лишь на несколько кратких мгновений, отточенные железные когти с удвоенным рвением возобновили пытку.

Его тело, полностью утратившее вес и терзаемое мучительными судорогами, неслось куда-то в лиловом дыму, словно обломанная сухая ветка, оказавшаяся во власти урагана. Его мозг, разрываемый безжалостными когтями, отказывался воспринимать происходящее как нечто реальное, ибо ничего подобного в реальности быть не могло. Наконец кошмарная боль превысила даже ту меру, которую способен был выдержать Владигор. Огненный шар всплыл из глубины разума — и взорвался, швырнув сознание Владигора в спасительную пустоту.

Трое жрецов Грозной Ассиры стояли возле распростертого на каменных плитах бесчувственного тела Владигора. Магические жезлы в их руках были нацелены на голову князя, пот струился по их лицам.

— Деструам ет аедифицабо… Зит про ратионе волунтас![10] — произнес Хоргут, и все трое, опустив жезлы, почти одновременно перевели дух. — Хватит для первого раза.

— А ты уверен, что он выдержит повторную атаку? — спросил Карез. — Боюсь, как бы мы не перестарались. Вдруг помрет? Ведь не всякий богатырь такие мучения осилит.

— Ты сам видел, как стойко он держится, — ответил Хоргут, утирая пот. — Определенный риск, разумеется, существует. Но другого выхода у нас нет. Его воля должна быть сломлена. Он должен признать свое поражение и полностью подчиниться нам. Только в этом случае можно приступать к главному этапу.

— Не понимаю, почему ты не захотел прямо объяснить ему великую суть Предначертания? — пожал плечами Модран. — Я, например, отнюдь не исключаю возможности его добровольного согласия на обретение иной сущности.

— Разве ты до сих пор не разобрался в том, что представляет собой князь Владигор? Для него такие понятия, как «долг», «совесть», «родина», «правда» и «справедливость», совсем не пустой звук. Не говорю уж о той выучке, которую он прошел у чародея Белуна. Старец отдал его воспитанию все свои силы… Нет, если мы не сумеем разрушить внутренний мир Владигора, если не докажем ему, что сила и власть на нашей стороне, ничего не получится. Впрочем, — тут же поспешил добавить Хоргут, — я ни на миг не сомневаюсь в нашем успехе. Можно сказать, что на три четверти мы уже победили!

— По-моему, это неплохой повод откупорить амфору старого иллирийского вина, — сказал Модран, подмигнув Карезу.

Хоргут нахмурился. Последнее время его собратья слишком часто стали наведываться в винный погреб. Если раньше наиболее усердствовал в бражничестве Карез, то теперь и Модран не отстает от него. Хотя, конечно, небольшой отдых не помешает…

Вторжение в подсознание синегорца отняло очень много сил и нервов. Даже самый верхний слой Хоргуту удалось проломить лишь после того, как он нащупал слабину (Владигор, как выяснилось, почему-то корил себя за убийство чернокожего Наггуззимза, хотя и не сам убил, да и решение было, как считал Хоргут, вполне правильным. Чего жалеть дикаря? Но стыдился Владигор, что пришлось убить безоружного… Вот уж явная глупость!). Еще труднее было взламывать заслоны, прикрывающие воспоминания трехлетней давности — о походе за Богатырским мечом, о Мертвом городе, о белокурой женщине с янтарными глазами. Похоже, у Владигора были веские причины понадежнее и подальше упрятать образ этой красотки. Однако Хоргут и здесь нашел уязвимое место: оказывается, именно в Мертвом городе князь Владигор чувствовал себя крайне неуверенно, его сердце изгрызли сомнения в правильности своих поступков. Как раз то, что требовалось Хоргуту. Нужно было усилить эти сомнения, подтолкнуть синегорца к необдуманным действиям, испугать его и наказать нестерпимыми телесными муками. Все это, кажется, получилось. Болевой барьер синегорца хотя и оказался выше, чем рассчитывал Хоргут, тем не менее он существовал и — главное! — сей барьер был разрушен. Сотрясаемое конвульсиями тело Владигора явилось наилучшим подтверждением правильно избранных методов обработки упрямого синегорца. Дальнейшее будет гораздо проще…

— Гхм-кхе, — услышал Хоргут рядом с собой настойчивое покашливание и только тогда сообразил, что, целиком погрузившись в свои размышления, напрочь забыл о собратьях и предложении Модрана.

— Ладно, согласен, — сказал он, улыбнувшись. — Сегодня мы можем позволить себе небольшой праздник. Заслужили.

Карез в предвкушении долгожданного удовольствия потер руки, а более осторожный Модран, которому тоже не терпелось забраться в иллирийский винный погреб, все-таки оглянулся на распростертого синегорца:

— Не очухается, а?