Тайна Воланда

Бартини приезжал в Коктебель в 1925 году (в том же месяце, что и

Булгаковы) для подготовки очередных соревнований. Следующей весной был

удовлетворен его рапорт о переводе в Севастополь, в гидроавиацию

Черноморского флота. А еще через год с Научно-опытного аэродрома ушел

летчик-испытатель Константин Арцеулов. Он поступил на работу в

организацию,

занимавшуюся

аэрофотосъемкой.

Дело

было

новое,

интересное, но для пилота весьма рутинное. Два года один из первых

русских асов утюжил небо над горами Внутреннего Тянь-Шаня — как раз там, где обычно помещают таинственную Шамбалу. Странное совпадение:

«Туманность Андромеды» И.Ефремов писал в Коктебеле. А десять лет спустя

он просил жену после его смерти развеять прах «над скалистыми вершинами

тянь-шаньских гор». Среди тех, кто мог помочь ей в этой технически сложной

операции, Ефремов назвал авиаконструктора О.Антонова, с которым он

познакомился в Коктебеле. Правда, это произошло уже после войны, — если

верить Ефремову. Бывший планерист Антонов дружил с Арцеуловым и с

Бартини. Он даже написал предисловие к первому изданию «Красных

самолетов». А в 1952 году, когда над «красным бароном» вновь сгустились

тучи,

Антонов

устроил

его

к

себе — в

Новосибирский

научно-исследовательский институт авиации.

11.УСКОРЕНИЕ ВРЕМЕНИ

В лубянском «Деле» Бартини есть одна странность: из протокола

первого допроса следует, что он не выполнил того, что обещал работникам

римской резидентуры ОГПУ. Оказалось, что Роберто Орожди вышел на связь

с советской разведкой через Маргариту Блуа — молодую женщину, работавшую в советском полпредстве на улице Виа Гаэта. Он должен был

передать СССР какое-то изобретение, — настолько важное, что даже

строительство самолетов было расценено как обман и дезертирство. Суть

изобретения удалось выяснить из «оперативных материалов», поступавших в

НКВД: Бартини предложил снизить лобовое сопротивление самолетов и

подлодок при помощи сверхвысокочастотного излучения. В шараге он

проверил эту идею. Ярослав Голованов пишет об этом в книге «Королев»:

«Полищук, Бартини и Соколов в свободное время занимались наукой —

ставили опыты, исследовали, как влияет электрическое поле на обтекание

конструкций воздушным потоком».

…Остехбюро — так называлась шарага, организованная на территории

Болшевской трудовой колонии. Она же — Спецтехотдел, она же — ЦКБ-29.

Перед войной здесь собрали цвет советской науки и техники —

авиаконструкторов, ракетчиков, аэродинамиков, радистов, судостроителей, двигателистов, физиков-ядерщиков, специалистов по турбинам и по химии

полимеров… Настоящий инкубатор идей! Даже не склонный к восторженности

Я.Голованов называв шарагу «новой Александрией». "Вырвавшиеся из

рудников и с лесоповалов, голодные, избитые, больные люди попали пусть в

тюрьму, «о тюрьму, где досыта кормили, где спали на простынях, где не

было воров, отнимающих валенки, конвоиров, бьющих прикладом в

позвоночник, а главное — не было тачек, коробов, бутар, лопат, пил.

топоров, не было этого смертельного изнурения, когда их заставляли делать

то, что они никогда не делали, не умели и не в состоянии были делать».

Кормили здесь превосходно, алкоголь был строжайше запрещен, прогулки на воздухе обязательны, — неудивительно, что несколько

консгрукторов излечились от язвы желудка, а один — от туберкулеза. Людям

предоставили возможность заниматься любимым делом, — и. свободные от

мелких условностей вольной жизни, они работали, как никогда прежде. К

тому же в «новой Александрии» естественным образом исчезли секреты и

ведомственные барьеры. «Тайн не существовало! — пишет Я.Голованов. —

Собираясь группками, они по многу часов что-то обсуждали, рисовали, чертили пальцем в воздухе и понимали, читали эти невидимые чертежи, схвагив карандашный огрызок, тут же считали, радостно тыча в грудь друг

друга клочки бумаги с формулами».

По вечерам в шараге часто устраивали «научные посиделки»: зеки

делали доклады, делились планами и идеями. Особенно много слушателей

собирали бартиниевскне «лекции».

«Считается, что много самолетов — лучше, чем мало, — рассуждал

Бартини. — А много бомб с ипритом, люизитом или чем похуже? И вообще —

как определить уровень развития цивилизации? По выплавке стали и добыче

угля? По количеству пар обуви на душу населения? Завирально! То же самое, что оценивать греческие полисы но числу выкованных медных ошейников

для рабов. Кстати: тонкий железный ошейник был предметом гордости у

афинских рабов — все равно, что здесь орден. Но есть универсальный

критерий — скорость реализации желания. Сколько времени мне надо, чтобы… ну, скажем, получить огонь? Достать зажигалку, снять крышку, покрутить колесико… А в пещере? Часа три-четыре… Наверное, каждый из

вас задумывался над вопросом: что было бы, если бы?.. Если бы египтяне

придумали воздушный шар? Если бы лет на сто раньше изобрели телескоп?

Если бы Наполеон не отверг с порога проект парохода Фултона? И нельзя ли

сократить сроки реализации сегодняшних и будущих изобретений? Я сделал

выборку важнейших изобретений за последние три столетия и вычертил