Тайна Воланда

«вокзала». Это место должно быть зашифровано с особой тщательностью.

Читатели старшего поколения хорошо помнят научно-фантастический

роман Юрия Долгушина «Генератор чудес» (1939). Он был опубликован

незадолго до войны в журнале «Техника-молодежи», а в 1958 году издан

отдельной книгой — под названием «ГЧ» и с предисловием И.Ефремова. В

романе Долгушина рассказывается об изобретении аппарата, усиливающего

излучение мозга. Первоначально аппарат создавался для превращения

одного металла в другой (алхимия!), но затем направление поиска

изменилось. С помощью этого прибора профессор Ридан и его ученик

Тунгусов проделывают многие чудеса, приписываемые древним магам —

воскрешение из мертвых, телепатию и управление человеческими массами.

Кто же послужил прототипом профессора Ридана — современного

алхимика? В главе «От автора» сообщается, что в профессоре Ридане

отразились черты нескольких реальных людей, а его ученик Николай

Тунгусов списан с Николая Афанасьевича Байкузова. Обычному читателю

такие сведения не нужны, но они необходимы дешифровщику: инженер-радист Н.А.Байкузов был другом и учеником Бартини. В конце

тридцать седьмого года он готовился к кругосветному перелету на «Сталь-7».

После ареста конструктора экипаж спас прекрасную машину, настояв на

продолжении испытаний. Далее цитируем историка авиации В.Шаврова:

«После ряда испытательных полетов „Сталь-7“, проведенных летчиками

Н.П.Шебановым,

В.А.Матвеевым

с

участием

инженера-радиста

Н.А.Байкузова, были совершены беспосадочные полеты 28 августа 1938 г. по

маршруту Москва — Симферополь — Москва». Словом, мы не очень

удивились, обнаружив Юрия Долгушина в списке «Атона».

В сюжет романа вплетены все известные нам сигнальные слова —

«диск», «маяк», «грибы», «алхимия», «шифр». Появляется и стальная

амфибия: до сего дня единственной такой машиной остается бартиниевский

«ДАР». Профессор, воскрешающий свою дочь — это явный намек на Иисуса, вернувшего к жизни Лазаря, дочь Иаира и сына наинской вдовы.

Первым из учеников Иисуса был Апостол Петр. «Петрос» — «камень», а

фамилия ридановского ученика напоминает о небесном камне, упавшем на

Землю. Деревня, в которой родился Тунгусов, была затоплена Московским

морем. Там, где он пас коров, вырыли канал — «величайший из водных

путей, созданных человеком». Очевидно, автор указывает на местность, расположенную к северу от столицы, — неподалеку от устья канала

Москва-Волга и нынешней Дубны. В Москву пастушок добирался несколько

дней — шел по «по изрытому временем шоссе», держа направление «на

полдень». Взгляните на карту Подмосковья: это может быть только

Дмитровское шоссе.

Нашу догадку подтверждает эпилог «Лезвия бритвы» — романа, рассказывающего о поиске таинственного камня. На протяжении целой

страницы героиня вспоминает эпизод, совершенно не связанный с сюжетом: поздним вечером она вышла за околицу какой-то подмосковной деревни и

«шла навстречу звездам». Автор дает четкие ориентиры — «из-за леса

поднимался серп месяца», а «слева от меня медленно угасала бледная

поздняя заря». Следовательно, она идет на север. Затем девушка садится на

камень (!), и Ефремов снова уточняет направление: «Убегающая в темную

даль дорога и непроглядный лес становились преддверием ожидающей меня

тайны. Только уйти туда. и идти долго, правее зари и левее луны…».

На загадочную местность у реки Дубны намекает и Булгаков:

«Маргарита увидела широкую дубовую кровать со смятыми и скомканными

грязными простынями и подушкою. Перед кроватью стоял дубовый на резных

ножках стол…». Именно за этим столом Воланд играл в шахматы. Но: «Был

еще один стол с какой-то золотой чашей…».

Почти половина романа посвящена испытанию Маргариты. Все

начинается со сна, в котором она видит мастера, и он «манит се рукой, зовет» в какую-то ужасно нехорошую местность. Между тем, в ранних

вариантах это место выглядит совершенно иначе: теплое море (неподалеку

от Москвы!), чудесный песчаный пляж. уютные домики и уже упомянутые

летающие лодки, которые в следующей главе названы просто аэропланами.

А в рукописи 1933 года они сделаны из… дубовой коры! Позже в этой главе

появился второй сон, где все происходит «далеко в деревне в глуши», и

мастер манит свою возлюбленную в «странное темного дуба помещение». В

тексте имелась и целая «группа дубков» — там, где прилетевшая на щетке

Маргарита купается в реке.

В редакции тридцать седьмого года местность резко переменилась.

Исчезли также летающие лодки и «темного дуба помещение», «группа

дубков» была заменена на вербы. Но кое-что есть и в каноническом тексте —

например, мимолетная столовая критика Лавровича, обшитая дубом. К тому

же Лаврович ушел на реку: река и дуб!

А зачем автору понадобился свист Коровьева? Для того, чтобы в

последней главе можно было вставить слова «дубовое дерево» и «речной

трамвай»! В окончательном варианте романа Булгаков трижды повторяет, что

таинственная клиника Стравинского расположена на берегу реки, — но

какой? Перечитав главу «Шизофрения, как и было сказано», мы обнаружили

второй слой шифра: получается, что Ивана везли совсем не в Барвиху, а