Тайна Воскресения

В семидесятые годы столичная интеллигенция, пробудившись от духовной спячки и одновременно утратив советский энтузиазм, характерный для послевоенных лет, искала «духовности» в свежих номерах журнала «Иностранная литература», в передаваемых из рук в руки самиздатовских книгах «восточных мудрецов» Кришнамурти и Вивекананды, с их загадочной псевдохристианской терминологией. Многие с целью оздоровления стали заниматься суставной и дыхательной гимнастиками, собираясь вечерами в физкультурных залах школьных зданий. Подобная литература появилась и в нашем доме, но, по счастью, она не оказала заметного влияния ни на кого из нас.

Моя мама, выпускница и преподавательница Московского энергетического института, всегда помнила пронизанные благодатным теплом ненавязчивые уроки православной веры, которые были ей преподаны благочестивой бабушкой Александрой Михайловной Севей (урождённой Глебовой). Впоследствии мама рассказывала мне, что с кончиной бабушки любимые внучками молитвы «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся» как будто отошли на задний план, однако незримый свет веры сокровенно пребывал в их девичьих душах. Вот почему нужен был лишь духовный импульс для возвращения к Богу всей нашей семьи, никогда не отрекавшейся от своих русских корней. Страдая некоторыми хроническими недомоганиями, мама занималась оздоровительными упражнениями по системе йоги и вместе с тем испытывала внутреннюю потребность, заходя в православный храм, ставить свечи перед чтимыми ею образами и своими словами обращаться к Отцу Небесному… Как-то, сердечно помолившись пред старинной иконой преподобного Сергия Радонежского в Обыденском храме пророка Божия Илии, она почувствовала облегчение от томившего её недуга! Её ум и сердце вновь открывали для себя тот таинственный мир детства, когда Господь был так близок, а Его вещий лик наполнял всю жизнь Божественной любовью от края и до края…

Вспоминаю, как, уже осознав себя христианином, я однажды решил подремать в родительской комнате на диване, но сон (несмотря на усталость) не шёл ко мне. Я испытывал труднообъяснимое беспокойство и ворочался с боку на бок. Наконец, повинуясь интуиции, сползши с дивана, я отверз его чрево и. о ужас! Там оказались целые залежи вредоносной самиздатовской литературы, которой хватило бы на всех жителей Калькутты и Дели!{Мама, по счастью, так и не добралась до этих книг. До поры до времени собирая подобную эзотерическую литературу, она почему-то убирала её подальше, не читая. Как говорится: «С глаз долой, из сердца вон».} Меня, по причине юношеского максимализма, охватило священное негодование! Подобно древнему благочестивому библейскому царю Иосии, я исполнился решимости «вырубить священные языческие рощи и разрушить идольские жертвенники на высотах»{В этих местах идолопоклонники совершали свои скверные жертвоприношения. См. 4 Цар. 23, 4-14}. Но как это осуществить? Выбросить книги в мусоропровод? Нереально. Сжечь? Негде. Вывалить в контейнер для отходов, сиротливо стоящий в переулке? Последняя мысль пришлась мне по душе, однако затем подступили сомнения: а что если какие-нибудь пионеры в поисках макулатуры найдут всю эту «йогическую мерзость» и, сами того не понимая, подвергнут растлению собственные души, а заодно погубят и весь совет дружины, распространив в школе яд восточных заблуждений? И вот с одобрения и позволения мамы я принялся за дело. Сложив у контейнера стопки с произведениями оккультных авторов, я должен был разорвать все книги на части, чтобы никто никогда не смог восстановить их содержание. Только близ воркующие голуби, с интересом поглядывавшие из тёплой лужи на «нового Фамусова»{«Уж коли зло пресечь: собрать все книги бы да сжечь», – говаривал герой грибоедовской комедии.}, да две-три проходящие мимо старушки были свидетелями этого необыкновенного сражения юноши-филолога с «прелестной литературой», которая постепенно обретала вид первобытной целлюлозы, подготовленной для переработки в туалетную бумагу.