Тайна воцарения Романовых

Очень быстро власти испортили отношения и с казаками. Для уплаты им жалования не хватало средств, и правительство затеяло “разбор” станиц. С тем, чтобы в них остались “старые” казаки, донские или служившие до Смуты, а “новых”, приставших к казакам крестьян, посадских, холопов, предлагалось удалить. Правда, предусматривалось делать это “по доброй воле”, по рассмотрению и челобитью самих казаков, и уволенным разрешалось идти “куда кто похочет”, селиться где угодно и поступать по своему выбору к любому хозяину. Подобная мера была абсолютно несвоевременной. Многие “новые” казаки в боях сроднились со “старыми”, их уже считали своими, от “разбора” отказывались, вспоминая закон “с Дона выдачи нет”. Да и служба в армиях Черкасского и Трубецкого оборачивалась только лишениями и бедствиями. И казаки стали выходить из повиновения, вести себя автономно. Их станицы кочевали по Оке и другим южным волостям, сами собирая себя “корм”. Иногда опять грабежами, но чаще стали заключать соглашения с местными жителями, за снабжение защищая их от татар и разбойников.

Всякой дряни разгуливало по стране еще много. Отряды черкас — украинцев Ширяя и Наливайко, распавшись на шайки, бесчинствовали на севере, обрастая волжскими разбойниками, бежавшими после разгрома Заруцкого, разного рода русскими “ворами”. В поисках еще не ограбленных мест они постепенно сдвигались, добравшись до Устюга, Ваги, Поморья, Сумского острога. Но в заонежских погостах и Олонце получили крепкий отпор и повернули обратно. Опустошили Пошехонье, сожгли г. Любим, разорили Ярославский, Романовский уезды. Мелкие шайки истребляли сами жители — одну уничтожили угличане под Городцом. Куда труднее было сладить с атаманом Баловнем, собравшим 4 тыс. шпаны и прославившимся жуткими зверствами.

В жестокости ему не уступала и крупная банда черкас Захара Заруцкого (возможно, родственника Ивана). Людей пытали, вымучивая ценности, ради забавы подвергали истязаниям, “каких по ся место во всех землях не было мук”. Как сообщает летопись, “людей кололи на дрова, в рот насыпали пороху и зажигали, женщинам прорезывали груди, продевали веревки и вешали, иным насыпали снизу пороху и поджигали”. Видать, черкасы на польской службе набрались опыта у наемников — в Европе у наемных солдат бытовали именно такие развлечения. Против “воров” пришлось собирать войско во главе с боярином Лыковым. В январе 1615 г. он разбил и истребил под Балахной шайку Заруцкого. А Баловень со своей ордой явился вдруг к Москве, изъявив желание поступить на службу и отправиться под Смоленск, если всем заплатят жалование. Атамана с подручными заманили в столицу, арестовали и повесили. А Лыков ударил по банде. Она побежала прочь, но догнали под Малоярославцем и вынудили сдаться. Казнить рядовых “воров” не стали, заставили принести повинную и разослали кого куда.

Шведы в начале 1615 г. опять решили овладеть Псковом. Но воеводы Василий Морозов и Федор Бутурлин действовали умело, вывели части навстречу и разбили наемников Делагарди на подступах к городу. Те отошли на 12 верст, построив лагерь у дер. Куя. Другие шведские отряды разместились в Гдове и Порхове, перекрыв дороги, ведушие к Пскову. В это время с юга подошел со своим полком Лисовский, предложив псковичам союз против шведов — если ему, разумеется, заплатят. Этого типа хорошо знали и дел с ним иметь не хотели. Лисовский побезобразничал по окрестностям, но в здешних краях уже нечего было грабить, и он ушел на восток. А защитники города обошлись и без его помощи — скрытно вывели гарнизон, неожиданно напали на шведов и вышибли из Куи.

После этих неудач Густав II Адольф решил лично возглаавить покорение русских. В июне он высадился в Нарве с 7 тыс. отборного войска. Следом везли пушки, стягивались подкрепления, и король выступил на Псков. 4 тыс. защитников — стрельцов, казаков, дворян, горожан, “меж себя крест целовали, что битца до смерти, а города не сдать”. И первая схватка закончилась не в пользу шведов. 30 июля, когда с башен заметили приближение их авангардов, псковская конница неожиданно вылетела из ворот, атаковала и отогнала врага. В рубке погиб фельдмаршал Горн, был ранен сам король. Но поражение только укрепило его в мысли овладеть дерзкой твердыней. Подходили его главные силы, всего собралось до 12 тыс. солдат, многочисленная артиллерия. Началась осада…