Тайна всегда со мной

Виталина Аркадьевна как раз поднималась по лестнице с сетчатой авоськой в руках. Я такие видела только в кино.

— Почему дверь настежь?

— Вы соседку свою давно видели? — бесцеремонно спросил Селиванов.

— А вы, собственно, кто? — поинтересовалась старушка, окинув его с головы до ног пронзительным взглядом.

Антон представился и даже достал удостоверение. Она его внимательно изучила и обратилась ко мне.

— Значит, правду говорила, — сощурилась старушка, не спуская с меня глаз. — Действительно помогаешь?

— Не просто помогает, самый наш перспективный сотрудник, — заверил Селиванов. — Вы уж ответьте на ее вопросы, а мне пора. Служба зовет.

— Хорошо, — протянула Виталина Аркадьевна, проводив его взглядом.

Когда шаги Селиванова на лестнице стихли, она повернулась ко мне:

— Так в чем дело-то?

— Похоже, что Вероника покончила с собой.

— Ой, — только и смогла произнести соседка, прикрыв рот рукой. А потом неожиданно добавила: — Ну круглая дура!

— Это почему?

— Да потому, — в сердцах ответила та и махнула рукой. — Вся жизнь впереди у девки была, так она ее не просто пропила и прогуляла, так и вон что удумала. Как она это сделала-то?

— Перерезала вены в ванне, скорее всего. Подробнее вскрытие покажет.

— Странно, — протянула соседка.

— Что именно?

— Она с детства крови боялась, вся в мать. Та вот выбрала уйти иначе. Да уж, наследственность у Вероники, конечно, по этой части так себе.

— Видимо, смерть дочери произвела на нее более серьезное впечатление, чем мы могли предположить, — развела я руками.

— Даже о сыне не подумала, — сердито сказала Виталина Аркадьевна.

— Он ведь единственный, кто остался у нее из родственников? — осторожно спросила я.

— Насколько я знаю, да.

— Виталина Аркадьевна, у Вероники больше не было детей?

— После Мартына?

— Необязательно, — уклончиво ответила я.

— Да нет, два раза она беременная ходила, это точно.

— Может, двойня? — не собиралась я сдаваться.

— Не может, — раздраженно ответила старушка. — Что я, считать не умею?

В ее ясном уме я не сомневалась, равно как и в способностях к счету. Потому сочла за благо оставить ее вопрос без ответа и виновато потупить взгляд.

— Так когда вы видели Веронику последний раз? — Я все-таки повторила вопрос, который задал ей Селиванов.

— Надо подумать. — Она уставилась куда-то в пустоту и наконец ответила: — С неделю, пожалуй.

— Обычно вы как часто пересекаетесь?

— Не часто, она же все больше дома сидит, особенно в последнее время.

— Спасибо. — Я поблагодарила старушку и отпустила с миром. Она попыталась было попасть в квартиру Светловых — пришлось объяснить, что делать это в интересах следствия нельзя.

Домой я отправилась пешком, попутно размышляя. Еще несколько часов назад я была уверена, что разговор с Вероникой внесет определенную ясность в расследование. Теперь же вопросов стало только больше.

Удивительно, что женщина, не проявлявшая особой любви к своей дочери, настолько остро отреагировала на ее смерть, что решила последовать за ней. Все-таки у Вероники был еще сын Мартын. Пусть он жил с отцом, но неужели ее не остановили материнские чувства?

Я вдруг подумала о предсмертной записке. В комнатах ничего такого мне на глаза не попалось, но не исключено, что мы не заметили ее в полумраке ванной комнаты. Картина лежащей в черной воде Вероники вдруг снова встала у меня перед глазами. Резкий запах, серое лицо, мокрые волосы и бутылка на полу. Кстати, до того я видела у нее только винные бутылки. Возможно, она решила увеличить градус, чтобы забыться. Только это не помогло…

В любом случае, если она оставила какую-то записку, очень скоро мы об этом узнаем. Только что я рассчитывала в ней найти? Признание о двойне? Слова любви к детям? Вряд ли.

Дома я бесцельно ходила от стены к стене, сочиняя все новые и новые тексты для предсмертных посланий от лица Вероники Светловой.

Наконец мои мысли прервал телефонный звонок. К моему разочарованию, оказалось, что звонит не Антон, а Субботкин.

— Татьяна, не отвлекаю? — спросил он чересчур формально.

— Я уже дома, — заверила я его.

— Мы побеседовали со старушками во дворе дома Лысенко, и, на удивление, они смогли вспомнить Кузнецова по фото. Он пару дней околачивался у близлежащих домов и показался им подозрительным.

— Даже не удивляюсь, — ухмыльнулась я. — Такое сложно выдумать. Шувалова они случайно не вспомнили?

— К сожалению, — ответил Субботкин. — Но показаний Кузнецова должно хватить. Конечно, нам бы еще мотив.

— Месть старому другу не подтвердилась?

— Нет, проверили и не нашли точек соприкосновения Вениамина Лысенко с Шуваловым.

— А с Лидией?

— Только то, что нам уже известно от тебя.

— То есть не проверяли? — уточнила я.

— Ну а что нового-то мы узнаем?

— Мотив. Разве не его вам не хватает?

— На культуру в регионах не так много выделяют, чтобы за это убивать, — рассуждал вслух Виктор.

— Согласна, тем более что Лысенко жили довольно скромно.

— Могли отдавать все детям, — предположил Субботкин.

— Не могли, — возразила я. — Не особенно-то они были близки, раз на старости лет легко уехали за сотни километров от детей, когда там не сегодня завтра внуки должны были появиться.