Тайна всегда со мной

— Появились новые вопросы?

— Скорее, новые догадки. Я ведь уже поручала эту миссию тебе, а ну как они с мужчиной поразговорчивее будут. Но, видимо, ты ждал пинка или моей компании. Главный мой вопрос заключается в том, было ли кому-то из них известно об измене матери.

— Опа, — протянул он.

— Необязательно, что она делилась напрямую. Возможно, вела дневник…

— Я думал, этим только школьницы занимаются, — перебил Антон.

— Как говорится, старики — это большие дети. Так что кто знает.

— Будет сделано, — отрапортовал Селиванов и даже хлопнул себя рукой по груди.

Я молча покинула его кабинет и в этот момент обратила внимание, что в сумке у меня вибрирует телефон. Звонил Константин.

— Хорошие новости, — с ходу выпалил он. — Даже лучше, чем ты можешь предполагать.

— Не томи, — взмолилась я.

— Я узнал, что случилось с сыном Светловой. Жду тебя в ресторане напротив моего офиса, часа через два.

— Я буду, — заверила я и отключилась.

Следующие пару часов я не находила себе места, пытаясь предположить, что же мне расскажет Костя. На место встречи я явилась за тридцать минут, выпила две бутылки воды, три раза сходила в уборную. Время тянулось очень медленно. Наконец у входа я заметила знакомую фигуру. Костя махнул мне рукой. Снял пальто и направился ко мне.

Тут же подскочивший официант принял заказ. Я не сводила с Кости глаз.

— Дырку просверлишь, — усмехнулся он.

— Если надо будет, я и две могу, — улыбнулась я. — Для симметрии.

— История такая. Мальчонку действительно оставили в роддоме. Два месяца он лежал в педиатричке. Каким-то чудом добрал положенные граммы и оказался в доме малютки.

— Парень очень хотел жить, — присвистнула я.

— Да. Детей, в свидетельстве о рождении которых стоит прочерк в графах мать и отец, быстро усыновляют. В первую очередь тех, у кого нет проблем со здоровьем.

— У сына Светловой были? — предположила я.

— На самом деле нет, — покачал головой Костя. — Просто недоношенные дети догоняют своих сверстников только годам к трем. Кто-то с последствиями вроде нарушения зрения или слуха, отставанием в развитии. Ну а Светлову повезло: он хоть и догнал других детей только ближе к трем с половиной, но обошелся без последствий.

— То есть он жив? — осторожно спросила я.

— Да, — улыбнулся Костя. — Вполне, проживает в нашем городе. Его так никто и не усыновил.

— Понятно, — кивнула я, вспоминая свое детство. — Всем нужны новорожденные, здоровые и красивые.

— Примерно так, — развел он руками. — Не мне тебе рассказывать.

— Получается, ему, как и Миле, сейчас уже девятнадцать, значит, он выпустился из детского учреждения?

— Да, после дома малютки он попал в детдом, что на улице Заречной. Ну а чуть больше года назад по достижении совершеннолетия поступил в строительный техникум. Прописан в общежитии при нем.

— Значит, учится там? — уточнила я.

— Скорее числится, — хмыкнул Костя и протянул мне лист из блокнота. — Вот, тут адрес, ну и имя — Воскресный Демид Сергеевич.

— Значит, от матери ему даже имени с фамилией не досталось? — протянула я. — Впрочем, никто не ожидал, что мальчик вообще выживет. Отсюда и фамилия, наверное.

— Ну да, медперсонал решил, что это сродни воскрешению, — подхватил Костя.

Мы простились, а я опустилась на подоконник в коридоре между горшком с фикусом и забытой кем-то кипой бумаг.

Если подытожить: сын Вероники выжил вопреки прогнозам врачей и вообще всему. Более того, все это время жил в этом же городе. Было ли об этом известно Светловым — непонятно. Вряд ли Вероника интересовалась судьбой ребенка.

Шла бы речь о сестре, это многое объяснило бы. Как минимум то, что в городе с разницей в несколько недель умирает одна и та же девушка.

Я не заметила приближения Селиванова: он остановился в метре от меня. Стоял и смахивал невидимые пылинки со своего зеленого свитера.

— Ты чего здесь? — кивнул он на подоконник.

— Сын Светловой выжил, вырос и живет в нашем славном городе.

— Вот как, — вроде бы не поверил Антон. — Светлова об этом знала?

— Боюсь, что на этот вопрос сможет теперь ответить только он сам.

— Я не сомневаюсь в твоей способности задавать правильные вопросы, — подмигнул Селиванов и пошел к лестнице.

Я в себе тоже не сомневалась, а потому без промедления отправилась к общежитию. Строительный техникум располагался в историческом здании в центре города. Вдали от основных улиц, в коротком и узком переулке. Особняк начала прошлого века радовал глаз отреставрированным фасадом персикового цвета. Что неудивительно, учитывая, что заведение готовит строителей. Напротив него красовалось добротное здание общежития в четыре этажа. Не такое интересное по архитектуре. Хотя в расцвет советских времен, когда оно было построено, наверняка выглядело очень современным.

В холле рядом с турникетом за хлипким столом сидела дородная дама преклонного возраста. На плечах шаль, на лице негодование.

— Коврик почто положен? — крикнула она, очевидно, обращаясь ко мне: никого другого в помещении не было.

Я молча вернулась к порогу, тщательно вытерла ноги о то, что она назвала ковриком. Хотя растянутый кусок ткани больше напоминал половую тряпку.