Тайна вторжения (СИ)

— Пусть будет так. Да. А что плохого в Карамахи? То, что они не подчиняются взяточникам и уголовникам с площади тирана, как ты его называл? То, что они отказываются платить взятки, унизительные налоги в карман чиновников? То, что в Карамахи нет алкоголиков, наркоманов, проституток и живут они в своей общине в мире и в согласии без единого правонарушения на протяжении нескольких лет? Это плохо? Кому они мешают?

— Карамахи в центре Дагестана, а Цумадинский район является приграничным. Мы граничим с Грузией, мы граничим с Чечней с еще непонятным статусом. По этой причине этот вариант не пройдет. Не позволят. Дело не в даргинцах и в Магомедали, дело в том, что район наш стратегический, на стыке Грузии и Чечни.

— Тогда нам ничего не остается, кроме как менять статус республики. Раз в районе нельзя, надо действовать по отношению к республике. Республика стратегическая, район стратегический. Для кого? Для России. А нам-то какой толк от этой стратегии?

— И вы станете, сами того не понимая, исполнителями провокации российских военных, российского ФСБ. Вас уничтожат вместе с Чечней. Повторяю еще раз — вы дадите возможность реванша российским генералам, которые ждут кровопролития в Чечне. Для генералов это не война, а большие деньги!

— Мы готовы и умереть ради Ислама. Наше дело правое. Джихад на то и джихад, чтобы умирать.

Через пару недель мой собеседник будет тяжело ранен в бою в Агвали, у него начнется газовая гангрена нижних конечностей и он умрет в тиндинском лесу, горящем от российских ракет.

Мы с отцом и Шарипом вышли во двор. Нас проводили наши собеседники — Магомед Аслудинов и Хабиб. Обоим лет по 30–35, статные, мощные, с красивыми черными бородами. Однако, ослепленные идеей. Как я не пытался спустить их на землю, все мои призывы успеха не имели. Другое дело, когда переговоры ведет наделенный властью представитель администрации или руководства республики. Или же пригласить бы нескольких их руководителей, в том числе и самого Амира Багаудина на совместное заседание администрации района и депутатов с привлечением религиозной общественности района. Но мир не был нужен. Мирный исход, бескровная развязка спутает все карты кремлевских стратегов.

10 августа 1999 года агентство ТУРАН сообщит: «Причиной начала своей борьбы представители Шуры объясняют неспособностью и нежеланием официальной Махачкалы решать социально-экономические проблемы республики».

В Коране говорится:

«Разрешение (сражаться) дается тем, на кого идут войной, ибо подвергаются они гонениям. И, воистину, Аллах способен помочь им. Тем, кого изгоняют из домов без справедливой причины, лишь за то, что говорят они: «Господь наш — Аллах». А если бы Аллах не отражал одних людей с помощью других, то монастыри, церкви, синагоги и мечети, в которых много поминается имя Аллаха, все были бы разрушены…»

(аяты 39, 40, гл. 22 «Паломничество»).

Разрешение сражаться дается тем, на кого идут с войной. Мы с войной ни на Чечню, ни на исламских радикалов не идем. Но разрешение сражаться дается и тем, кого изгоняют из домов только лишь потому, что они говорят: «Господь наш — Аллах!». Изгнаны были и продолжают вытеснять из Дагестана «нетрадиционных» исламистов, преследования ожесточаются. Вот тут толкование этих аятов из суры «Паломничество» должно исходить из уст ученых. Мы можем лишь констатировать. Следует обратить внимание еще на один факт, следующий из приведенных строк — «монастыри, церкви, синагоги и мечети» нуждаются в защите по той причине, что в них упоминается имя Аллаха, ибо Бог един, мы лишь его творения. Мечети, в которых имя Аллаха поминалось больше всего, упомянуты как нуждающиеся в защите после церквей и синагог. В начале упомянуты монастыри. Затем церкви и синагоги…

* * *

Дети мои бегают около машины, увидев нас, стали разглядывать молодых людей с оружием. Счастливого пути пожелали нам мятежники.

— Смотри, какая красота! Быстро камеру! Снимай! — говорит мне Шарип.

— Притормози, сейчас. Посмотрите, какая прелесть!

Кругом небо в облаках, а верхушка горы, как островок, освещена ярким солнечным светом. Островками переливаются золотом поля спелой пшеницы. Выше гранитные стрелы жемчужно-серых вершин, впивающихся в небо.