Тайна выеденного яйца, или Смерть Шалтая

— Вовсе нет. Вы должны больше внимания обращать на ваши достижения. Когда я создавал человечество, я считал вас рабами, тягловым скотом для грязных работ. Никто не видел в вас чего-то большего. Мы с друзьями-титанами и несколькими азартными богами решили посмотреть, как далеко вы зайдете в своем развитии. На изобретение одежды ставки были равными, на одомашнивание животных — три к одному, на создание цивилизации в течение тысячи лет — семь к одному, создание языка с неправильными глаголами — тридцать к одному, а ядерный синтез в течение четырех тысяч лет — тысяча к одному, причем этим самым одним оказался я. Могу сказать, я кое-что выиграл.

Джек, всегда стоявший на страже справедливости, заметил:

— Но ведь именно вы дали человечеству все эти знания. Разве это честный спор?

— Это было всего лишь невинное развлечение, — удрученно сказал Прометей.

После чего он впал в молчание, оставив всех недоумевать, что имеется в виду под «невинным развлечением»: само пари или дарование знаний.

— Как бы то ни было, — произнес титан так внезапно, что сидящие за столом подпрыгнули, — факт налицо: вы превзошли все мои ожидания.

Некоторое время они ели молча. Джек думал обо всем понемножку: о Лиге, о том, удастся ли Звонну перехватить у него расследование, и, самое главное, не устроиться ли ему спать на коврике под дверью Пандориной спальни. Тем временем дочь, недовольная фатализмом Прометея, заговорила снова:

— Ваша точка зрения угнетающе груба. Вы хотите сказать, что сами мы ничего не можем изменить в себе к лучшему?

— Нет, это не так. Вы очень многое можете.

— Например?

— Постараться быть добрыми друг к другу, подольше дышать свежим воздухом, читать хорошие книги, смещать правительства, когда те начинают зажимать рот свободной прессе, попытаться отрегулировать государственную машину, чтобы она обходилась с вами по справедливости, и использовать, где возможно, дипломатию, дабы избегать вооруженных конфликтов.

— Но войны-то никуда не деваются!

— Конечно. Войны будут всегда. Это в вашей природе с самого…

Внезапно Прометей осекся, поднял руку, чтобы все замолчали, и понюхал воздух.

— Чувствуете гарь?

Все принюхались. Прометей был прав: в воздухе ощущался слабый запах горящего волоса, точнее, как оказалось, шерсти.

— Кошка! — взвизгнула Мадлен.

Рипван заснула слишком близко к камину и начала тлеть. Джек влетел в комнату, схватил полуиспекшееся животное и стал перебрасывать кису с руки на руку, словно горячую картофелину. Затем положил ее на кресло и принялся обмахивать журналом. Рипван решила, что это новая игра, и громко замурлыкала, совершенно не сознавая, какой переполох она вызвала. Джек оставил негодницу в кресле, собрал тарелки и сунул их в мойку. Когда он обернулся, Пандора уже сидела на его месте — рядом с Прометеем.

— Мне казалось, что здесь сижу…

— Как насчет кофейку? — спросила Мадлен. — Можем попить его в гостиной.

Она встала, и все последовали за ней, кроме Джека, который наполнял чайник, и Бена, который снова принялся за «Теоретика заговора».

Прометей сел рядом с Пандорой на диван и уставился в камин с видом глубокого разочарования и утраты.

— Вы говорили о… — подтолкнула его девушка.

Прометей вздохнул.

— Это неважно.

Но Пандора любила получать ответы на свои вопросы и не собиралась оставлять его в покое.

— Вы сказали: «Это в вашей природе с самого…»

Прометей взглянул в ее умное лицо, и глаза его сверкнули, когда печальное и давнее воспоминание снова всплыло в его памяти.

— Была одна женщина… Осторожнее, Джек!

Через мгновение с кухни донесся грохот: Джек зацепился за табурет.

— Я сложил те части человеческой индивидуальности, которые счел нежелательными, в большой сосуд и крепко запечатал его. Я надеялся, что нетерпимость, болезни, безумие, пороки и жадность не достанутся человечеству. Но… — Он помолчал. — Та женщина открыла его против моей воли и выпустила их. И они заразили созданную мною расу.

— Пандора? — спросила Пандора, кое-что знавшая о своей древней тезке.

При звуке этого имени Прометей вздрогнул.

— Да. Ее звали Пандорой. Она была невероятно красива. Самая необыкновенная и лучезарная дева, которая когда-либо ступала по земле. Ее кожа была гладкой, как шелк, а глаза подобны изумрудам. Ее темные струящиеся волосы весело развевались, когда она носилась по лугам, а смех ее был подобен пению херувимов на утреннем ветру.

— Хм, — ответила Пандора, — я слышала, что она была немного… ветреной.

— О да, — торопливо ответил Прометей, — она была суетной, глупой, вредной и ленивой настолько же, насколько прекрасной.

— И все же вы в нее влюбились?

Прометей кивнул.

— Я полюбил ее, а она предала меня. Я понятия не имел, что Зевс подослал ее специально, чтобы обрушить беды на расу людей. Увы, я ошибался. Пороки были выпущены из сосуда, и результат вы сами видите.

— Но ведь осталась еще надежда, — сказала Пандора, пытаясь приободрить Прометея, который явно погрузился в депрессию.

— Обманчивая надежда, — тихо ответил Прометей. — Я поместил ее туда для своеобразной страховки. Обманчивая надежда ложью своей удерживает человечество от массового самоубийства.