Тайна за семью печалями

– Лера, ты серьезно? Ты же знаешь, какая у меня плохая память на фамилии. – Илья начал медленно расстегивать взмокшую рубашку. – Я, по-твоему, должен всех Насть в Москве знать?

– Нет, это одна и та же Настя, – проворчала она. – Просто, Галкина – это ее девичья фамилия. И я подумала…

– Ой, знаю я, как ты можешь думать! И не всегда головой, Лера. Не знаю я никакой Насти – ни Хмуровой, ни Галкиной. Если порыться в памяти, то ни одной Насти я вообще не знаю. Есть Валерии, Лилианы, даже Нины и Наташи. Но Насти – точно нет.

Илья включил телефон на громкую связь и принялся стаскивать с себя рубашку. Справился быстро. За своим сиденьем в сетчатом кармане нашарил пакет с футболками. Достал одну. Рубашка была ни к чему. Он предупредил, что сегодня не вернется в офис. И в ресторан больше не пойдет. Только что оттуда.

– Ты чего пыхтишь? – понизила голос Лера до подозрительного шепота.

– Переодеваюсь.

– Опять? Илья, у тебя опять панические атаки? – ахнула она негромко.

Конечно, он мог бы ей признаться. И закричать, что да, да, опять! Потому что она приснилась ему, и это выбило его из колеи. А потом еще и позвонила, и это окончательно его добило. Да еще это не просто звонок вежливости, а черт знает что! Вопросы про какую-то сумасшедшую бабу, сиганувшую с крыши.

– Нет, дорогая бывшая. Со мной все в порядке, – с наигранной бравадой проговорил Илья, натягивая футболку. – Обедал в ресторане, пятно от соуса.

– Понятно. – Ответ ей не понравился. – Ну, тогда ладно. Тогда я за тебя спокойна.

– Спасибо огромное за заботу, – фыркнул Илья весело.

– Но одно меня все же тревожит. И довольно серьезно.

– И что же?

Он уже ткнул пальцем в кнопку замка зажигания. Машина послушно завелась. Прохладный воздух из кондиционера тут же освежил его лицо. Илья перед зеркалом пригладил растрепавшиеся волосы.

– Что замолчала, Лера? Что тебя так серьезно встревожило?

– В распечатках с телефона погибшей сохранилась история звонков.

– И?

И снова «и» прозвучало иначе. Теперь оно было полно неясной тревоги. Лера готовила подвох. Не просто так она позвонила и учинила допрос. Что-то не то!

– Так вот, там есть несколько исходящих на твой номер телефона и несколько входящих. Ты никак не хочешь мне это объяснить?

Огромных размеров черная волна поднялась прямо перед ветровым стеклом и с силой в него ударила. Казалось, что асфальт вдруг начал разрушаться и огромными плитами заваливать его машину. Он зажмурился и шумно задышал.

– Илья? – услышал он ее голос откуда-то издалека.

– Да.

– Как ты это объяснишь?

– С какой стати, – он сильно постарался, чтобы голос его сделался прежним. Зазвучал уверенно и беспечно, – я должен тебе что-то объяснять?

– С той самой, что уже через день или два тебе придется это объяснять в полиции. Идиот!

– Но я не звонил никакой Насте!

Воспоминания о допросах в полиции его высокооплачиваемый доктор очень старательно вытеснял из его памяти. И ему это почти удалось. Они хранились где-то очень глубоко в сознании. Скомканным, черным, зловонным комом хранились там. Он их никогда не касался и не пытался развернуть. Но теперь…

– Все довольно серьезно, Илья, – продолжила вбивать гвозди ему в мозг бывшая жена. – Один из входящих звонков с твоего номера на телефон жертвы был сделан за двадцать минут до ее гибели. Сказать, когда?

– Скажи, – прохрипел он.

А перед глазами уже черными торосами вставали картины прошлого.

Он в тюремной камере-одиночке, куда его поместили до выяснения обстоятельств сразу после того, как выписали из больницы…

В лицо бьет луч яркого света и свистящим шепотом ему задают скверные вопросы…

Адвокат, скорбно поджимающий губы и советующий чистосердечно во всем признаться…

– Господи, нет! – выдохнул он в ужасе, когда Лера назвала день недели и точное время звонка.

– Что – нет? – со странной усталостью поинтересовалась бывшая жена.

Он не помнил… Это совпало с тем, что…

– Я был дома, – нехотя проговорил Илья.

– Понятное дело, это был выходной. Кто-то может подтвердить, что ты никуда не уезжал? Кто-то, кроме жены?

– Нет.

– Скверно.

– Не скверно то, что у меня как раз был приступ, – нехотя признался он. – Я забылся, а очнулся почти через час на полу в столовой. И Лилиана в слезах надо мной. С телефоном в руке.

– С твоим? – быстро отреагировала Лера.

– Не помню.

– А зачем ей был нужен телефон?

– Она собиралась вызвать «скорую».

– Целый час?

– Что целый час? – Он повысил голос, начиная терять терпение.

Провел рукой по груди. Свежая футболка тоже взмокла.

– Целый час собиралась вызвать «скорую»? А если бы…

– Никакого «если». Она знает о запрете на вызов докторов.

– Ты скрываешь ото всех свой диагноз? – ужаснулась Лера. – И каков он? Какой еще вердикт вынес тебе твой доктор помимо панических атак? Не маниакально-депрессивный синдром? Нет?

– Отвали.

Он обессилел, все. Ему срочно требовалось присутствие его любимой. Рядом с ней он сильный. В душ и к ней под крылышко. В теплый бархатный плед. Невзирая на жару на улице, его трясло.