Тайна за семью печалями

Он не стал ничего говорить. Отвернулся к раковине и начал считать до ста.

– Возьми и брось нас! Брось меня, детей ради голых шлюх!

Он дошел до тридцати восьми. И не стал останавливаться.

– И чтобы ты мне не говорил, я не верю ни одному твоему слову.

А он что-то ей говорил? Странно. Не помнит.

– Эта голая тварь постоянно строила тебе глазки, стоя на своем балконе. А ты… Ты потом шел в ванную… Думаешь, я не знаю, чем ты там занимался после того, как вдоволь на нее насмотришься?!

Он почувствовал, что краснеет. На пятидесяти двух покраснел. И от стыда, и от гнева. Она что же, за ним подглядывала? В маленькое слуховое окно, которое они сами сделали в ванной, чтобы свет туда попадал и плесень не разводилась. Вот он дурак, а! Не додумался, что она может подсмотреть. Шестьдесят пять…

– Она же тварь! Она нарочно злила меня, соблазняла тебя. Нарочно. Ты был ей совсем не нужен. – Голос жены набирал обороты. – У нее муж есть.

– Был. И муж у нее был. И она теперь только была. В прошлом, – объявил он, резко ускорив счет. – Она погибла. Разве ты не знаешь?

– Знаю, – понизила она звук почти до шепота. – То-то и страшно.

– Я тебя не понимаю!

Со смехом он повернулся и странно на нее посмотрел. Жена уже не плакала. Лицо ее было бледным и даже симпатичным. И костюм ее домашний показался вполне себе ничего. Он к ней придирается, считая непривлекательной? Скорее всего. Она ведь заботливая жена и мать. Устает просто и не всегда хорошо выглядит. Но это же не преступление перед их семьей? Нет. А вот то, что сделал он!..

– Иди ко мне. – Он протянул руку, схватил ее за шею и привлек к себе. – Что мы все время ругаемся, малыш? У нас ведь все хорошо и…

– У нас все хорошо, у тебя плохо, милый, – проговорила она испуганно ему в плечо.

– В каком смысле?

Он знал, в каком. Он слышал ее разговор с мужем погибшей девушки Насти. Стоял у лифта и слышал, как его жена разговаривает с молодым вдовцом у двери их квартиры. Тот сам пришел и начал задавать вопросы. Нехорошие вопросы. И если жена не могла на них ответить, то у него ответы были. Но он не мог произнести их вслух.

– Я вас видела, – страшно хриплым голосом произнесла супруга, вцепившись в его футболку обеими руками.

– Видела? Кого нас? Где видела?

Он наигранно хохотнул, погладил ее по голове. Но, почувствовав, что пальцы его подрагивают, убрал руку.

– Я видела тебя с ней на крыше, – произнесла она еле слышно и плотнее вжалась щекой в его грудь.

– Когда? – Голос ему пока не изменял.

– Три раза я вас там видела. И знаю, чем вы там занимались. У вас… У вас там был секс, Толя!

И жена разрыдалась.

Оправдываться смысла не было. Она видела. И да, у него был секс с этой бестией. Красивой, горячей, наглой. И он бы снова стал с ней там встречаться, если бы она…

– Как ты мог?! Как ты мог нас так предать?! – надрывалась она в сиплых упреках. – Я… Я сначала хотела выбежать и… убить вас там прямо на месте! На крыше, господи! Какая стыдоба!

– Чего же не выбежала?

Он оторвал ее руки от своей футболки, отодвинул ее. Отошел к окну. Уставился невидящим взглядом на душную, пыльную, летнюю улицу.

– Чего же не выбежала? Стояла, пряталась, наблюдала. Извращением попахивает, Верочка.

Все, бояться теперь ему было нечего. Она знала, видела, злилась, хотела убить. У нее была причина убить Настю. И у него тоже. Они с женой на одном берегу.

– Это вы занимались извращением, – проговорила она ему в спину чуть тверже. – Вы паскудники! А не вышла я… Стыдно мне было. И за вас. И за себя.

– И ты, стыдясь, все время ходила за нами на крышу. Так что ли? – повернулся он с кривой ухмылкой к Вере.

Это было перебором. Он не рассчитал накала ситуации. И получил по лицу несколько раз. Больно получил. Но даже не пытался уворачиваться. Стоял прямо и получал то, что называл про себя возмездием.

Отлупив его по щекам, Вера, тяжело дыша, снова уселась на свое место за обеденным столом. Помолчала и вдруг спросила:

– Это ты ее убил?

– Сдурела, что ли! – Он быстро сел напротив. – А я подумал, что ты!

– С чего это я? – Ее лицо по-прежнему оставалось бледным, хотя она и плакала.

– У тебя был мотив, как это называют в полиции. Ревность!

– И у тебя был мотив, Толя. – Жена потерла трясущимися пальцами переносицу. – Нерастраченная похоть. Оскорбленное мужское достоинство. Я слышала, как она насмехается над тобой, когда ты ее… Привыкла она к другому кобелю. А тут ты, благородный отец семейства со смелыми фантазиями и неумением их воплотить. Я все слышала. И как она смеялась над тобой в полный голос. Так что насчет мотива я бы поспорила.

Они уставились друг на друга с такой откровенной неприязнью во взглядах, что, казалось, над столом между ними повисло черное облако. Потом одновременно они выдохнули и беспомощно в один голос проговорили:

– Что же делать?

И снова повисла тишина.

– Я знаю, что в тот день, когда она слетела с крыши, ты был там, – нехотя призналась Вера.

– Я ее не убивал. Когда я туда пришел, она… Она уже слетела. И стал бы я спускаться в ее подъезд!

– Это зачем еще? – не поняла Вера.