Тайна заброшенной часовни

Все уселись. Пацулка сознательно выбрал место напротив мамы; в его черных глазах сверкало неподдельное любопытство.

— Не подмигивай, Пацулка, — не скрывая раздражения, сказала мама.

— У-у-у-у, — ответил Пацулка тоном, означающим, что он и не думал подмигивать.

— Благодарю за исчерпывающий ответ, — язвительно проговорила мама, — но нам с отцом хотелось бы услышать более обстоятельные разъяснения. В конце концов, мы отвечаем не только за свою дочь, но и за всех прочих. Больше того: мы несем ответственность как перед общественным мнением, так и перед остальными родителями.

— Да! — сурово подтвердил отец.

— Пожалуйста, не перебивай, — строго потребовала мама. — Я еще не кончила.

— Я тебя не перебиваю! — вскипел отец.

— Нет, перебиваешь.

— Ничего подобного.

— Как не стыдно…

— Простите, — осторожно вмешался Брошек, — но по какому вопросу мы должны дать разъяснения?

— Видишь, к чему это приводит? — пробормотала мама. — Мы компрометируем себя перед детьми.

— Дети в детском саду, — вызывающе заявила Ика, а остальные поддержали ее сердитым жужжаньем.

— Ха-ха-ха, — горько рассмеялась мама. — Иногда мне кажется, что я не в детском саду, а… хуже того… Например…

— Прошу слова! — решительно перебила ее Альберт. — Можем мы наконец узнать, в чем нас обвиняют?

Мама от возмущения на секунду лишилась дара речи, но отец положил руку ей на плечо и что-то шепнул — возможно, что требование Альберта обоснованно, — и мама, тяжело вздохнув, кивнула.

— Пожалуйста, — уже спокойнее сказала она. — Последнюю неделю вы пользовались полной свободой. Я подозревала, что ваша игра — не просто игра, но не хотела вмешиваться. Думала, у вас есть совесть…

— Хо-хо, — убежденно сказал Пацулка.

— И что же получилось? — горько вздохнула мама. — Пошли мы с отцом погулять. Набрали грибов…

— Вот именно, — буркнул отец.

— …и на обратном пути, — грустно вздохнула мама, — повстречались с четырьмя местными жительницами. Они специально остановились, чтобы сообщить нам новость, которая взбудоражила весь Черный Камень. Оказывается, Пацулка завел дружбу с толстяком, который поселился в сарае, и помог ему обокрасть часовню, а капрал Стасюрек с рассвета подкарауливает их в лесу.

— Ну! — восхищенно произнес Пацулка.

— А еще мы узнали, — подхватил отец, — что наши дети прокололи шины экскурсионного автобуса и так напугали магистра Потомка, что он навсегда убежал из Черного Камня.

— Ну и бабы! — одобрительно прошептала Ика.

— И это еще не все, — продолжала мама чуть ли не со слезами в голосе. — Нам рассказали, что сегодня утром Ика и Катажина спрятали собачку панны Эвиты, чем довели бедняжку до истерики, а Брошек с Влодеком затеяли драку с паном Адольфом, и тот, возмущенный и оскорбленный, уехал на первой попавшейся машине с какими-то неизвестными мужчинами.

Дольше спокойно выслушивать эти сенсации никто не смог. В столовой поднялся дикий шум. Восклицания типа «клевета!» и «во дают!» перемежались взрывами оглушительного хохота и рычаньем Пацулки, которого еще никто никогда не видел в состоянии такого безудержного веселья.

— Бедный Адольф! — хихикал Брошек.

— И вы поверили этим сплетням? — кричала Ика. — Как не стыдно!

— Он возмутился! Оскорбился! — восклицал Влодек. — Ой, не могу! И уехал! Уехал…

— Ох… — задыхалась от смеха Катажина. — Пацулка… с Толстым… а мы… ха-ха-ха… напугали магистра…

— Ой, не могу! — стонал Влодек.

А Пацулка блеял. Блеял голосом старого рехнувшегося барана.

Тут необходимо отметить, что неожиданный взрыв возмущения под аккомпанемент блеянья и безудержного смеха совершенно огорошил родителей. С минуту они тупо смотрели друг на друга, а затем в полной растерянности уставились на юных преступников.

Ибо так вести себя могли только люди ни в чем не повинные. Люди с кристально чистой совестью. Больше того: и отец, и мать, повторив принесенные «доброжелательными» кумушками вести, почувствовали, как нелепо (если не сказать по-идиотски) они прозвучали в этом доме и в присутствии этих детей.

— Мне кажется… — шепнул отец.

— Я почти уверена, — тоже шепотом сказала мать.

— Боюсь… — начал отец.

— …что мы позволили этим бабам себя обдурить, — закончила мать.

В этот момент в столовой на мгновение случайно воцарилась тишина, и последние слова был всеми услышаны.

— Да, — сказала Ика. — Так оно и есть.

Родители переглянулись.

— Гм? — спросил Пацулка.

— Говори, — подтолкнул отец маму. — Ты же просила тебя не перебивать.

Мама вздохнула.

— Хорошо, — сказала она. — Мы готовы извиниться за оскорбительные подозрения…

— А также за несправедливые обвинения, — сурово добавила Ика.

— …а также за несправедливые обвинения, — послушно повторила мама. — Но при одном условии. Мы хотим услышать исчерпывающие разъяснения.

— Я подозреваю, — умильным голосом заметила Альберт, — что с этого следовало бы начать.

— Полегче! — одернула ее Ика. — Все-таки они мои родители. Да и остальные им тоже кое-чем обязаны. Я не позволю над ними издеваться.

— Вот именно! — так убежденно воскликнул отец, что даже мама не удержалась от смеха.

— Тихо! — сказал вдруг Пацулка.