Тайна заброшенной часовни

Пацулка смерил его презрительным взглядом.

— Чем говорить глупости, лучше не говорить вообще, — буркнул он.

Девочки решили, что прощание с новыми знакомыми требует специальной подготовки. Правда, на этот раз они вертелись перед зеркалом не больше двух минут, после чего вся пятерка поспешил вниз, к мосту.

Брошек посмотрел на часы: было восемь минут десятого… Залитая солнцем долина Черного Камня выглядела просто восхитительно.

— До чего же тут у нас красиво! — заметил Пацулка, на минутку остановившись на мосту.

— Ну, — в один голос подтвердили остальные, и никто даже не заметил комизма ситуации: в тот момент всеобщее внимание было сосредоточено на серой «октавии», водитель которой продолжал возиться с забастовавшим мотором.

— Кончайте пялить глаза, — проворчал Пацулка.

Во дворе дома под красной черепицей заканчивались приготовления к отъезду. Правда, пан Краличек еще сидел за завтраком, а панна Эвита, хотя был уже одета и накрашена, только начинала причесываться, но все чемоданы были в багажнике, пани Краличек рассчитывалась с хозяевами, а пан Адольф — свеженький, безупречно выбритый, щегольски одетый и благоухающий — кружил по двору с типичным нетерпением водителя, которому хочется поскорей почувствовать в руках руль, а под ногой — педаль газа.

Вероятно, поэтому в глазах пана Адольфа (хотя гостей он встретил очень приветливо) промелькнула досада.

Зато супруги Краличек были искренне растроганы.

— Ах, как это мило! Как вы внимательны! — восклицала пани Краличек чуть ли не со слезами на глазах.

А раскрасневшийся от волнения пан Ендрусь извлек из дорожной сумки весь запас сладостей и торжественно принялся угощать ребят. Видно было, что супруги не избалованы таким вниманием.

Естественно, началась страшная суматоха. Пани Краличек расцеловала девочек, пан Краличек кинулся пожимать руки мальчикам, а Ике и Альберту даже поцеловал ручки, заставив Ику снисходительно улыбнуться, а Катажину — залиться румянцем. Потом девочки заглянули к панне Эвите; Альберт задержалась в комнате, а Ика почти сразу же вышла из дома и на две-три минуты куда-то исчезла. Мальчики тем временем приблизились к машине, и пан Ендрусь с паном Адольфом стали демонстрировать им двигатель. Точнее, пан Адольф со знанием дела описывал его устройство, а пан Ендрусь ему усердно поддакивал.

Пани Краличек решила пополнить прощальное угощение и, сбегав к хозяйке, вернулась с подносом, на котором стояло пять блюдечек клубники со сметаной.

— Говорил я вам, — саркастически рассмеялся пан Адольф, — что мы, возможно, уедем еще засветло?

— Не волнуйся, дорогой, — довольно резко отозвалась пани Краличек. — Эвита возится еще только с третьим локоном.

— Да, вы же не знаете, что вчера случилось! — воскликнула вдруг Альберт. — Вечером, когда здесь были туристы, опять обокрали чаосвню.

— Ну да?! — удивился пан Краличек.

— Невероятно! — изумился пан Адольф.

А пани Краличек не произнесла ни слова, зато побледнела как полотно: казалось, она вот-вот потеряет сознание.

— Надо же, — с горечью заметил пан Адольф, — людям дают возможность побыть на природе, а они черт-те чем занимаются.

— В Швеции… — начал пан Краличек.

— Ендрусь! — крикнула его жена. — Помолчи, ради Бога!

Пан Краличек удивился и испугался.

— Что с тобой, Зося? — спросил он.

— У меня начинается мигрень, — прошептала пани Краличек и скрылась в глубине дома.

Пан Ендрусь поспешил за ней; на его глуповатой физиономии появилось выражение столь искреннего беспокойства, что Ика незаметно ткнула Альберта локтем в бок.

— Не очень-то подходящая пара, — шепнула она. — Но, кажется, любят друг друга…

— Как же это произошло? Хоть какие-нибудь следы остались? Думаете, это кто-нибудь из туристов? — Пан Адольф забросал ребят вопросами, на которые, разумеется, не получил вразумительных ответов.

Клубника была уже съедена, когда супруги Краличек вновь появились во дворе. Пани Краличек пыталась улыбаться, а пан Краличек старательно делал вид, что все в порядке.

— Ну? — спросил он. — Где же Эвита? Зосенька хочет ехать…

— Эвита! — закричал пан Адольф, садясь за руль. — Едем!

— Минутоцку, минутоцку, — отозвался хорошо знакомый голос. — Еще один локонцик и корзиноцка с Царусем, и…

И вдруг раздался ее полный ужаса вопль:

— Царусь! Где Царусь?! Царусь, собаценька, где ты?!

И на пороге появилась сама панна Эвита с искаженным от страха и отчаяния лицом. Над левым ухом болталась светлая неподколотая прядь волос, прекрасные глаза были полны слез. В руках она держала корзиночку Чаруся, трагическим жестом указывая вовнутрь.

Корзиночка была пуста!

— Умоляю! — кричала сквозь слезы панна Эвита. — Поисците его! Он утонет! Или убезит! Или его загрызут собаки! Или дикие коски!

Супруги Краличек и пан Адольф обреченно вздохнули. Было ясно: без Чаруся им не уехать. И все трое, дабы оказать помощь рыдающей панне Эвите, нехотя вылезли из машины, в которую уже успели усесться.