Тайна замка Роборэй. Виктóр из спецбригады

Еще два ружья блеснули сквозь зелень, держа Эстрейхера на мушке. Он колебался, испуганно оглядываясь и соображая, куда бежать. Но когда раздались выстрелы и пуля прожужжала у него над ухом – он поднял руки. Его товарищи, пользуясь тем, что на них не обращают внимания, промчались по мосту и метнулись к уединенному холму, изрезанному оврагами.

Тут распахнулись ворота и вбежал Рауль с полицейскими.

Как затравленный волк, стоял Эстрейхер с поднятыми руками. Он не пробовал сопротивляться, но неудачный маневр Рауля развязал ему руки. Агенты подошли к нему, стараясь его окружить и заслонили от стрелков на стене. Эстрейхер выхватил револьвер и стал стрелять. Три пули пролетели мимо, четвертая попала в Рауля. Он упал, раненный в ногу.

Но это не спасло бандита. Полицейские схватили его, обезоружили и защелкнули руки в наручники. Эстрейхер искал глазами Доротею. Лицо его было искажено нечеловеческой злобой.

Глава 10 Аргонавты

Кантэн и Монфокон отыскали в кустах Доротею и страшно перепугались, увидев на ее лице кровь.

– Тише, – сказала она, выплевывая платок Эстрейхера. – Да, я немного ранена. Капитан, беги скорей к барону, приласкай Голиафа и отстегни ошейник. Под пластинкой с его именем есть маленький карманчик. В нем медаль. Принеси ее поскорее.

Мальчик убежал.

– Полиция заметила меня или нет? – спросила Доротея Кантэна.

– Нет.

– Вот это хорошо. Скажи, что я уехала в Рош-Ион. Я не хочу впутываться в следствие.

– А как же с Дювернуа?

– Предупреди его тихонько. Скажи, что я потом объясню ему все. Главное, пусть он молчит обо мне. Он ранен, а другие про меня не вспомнят. Сейчас будет облава на шайку Эстрейхера. Я не хочу, чтобы меня заметили. Прикрой меня ветками. Вот так. Вечером заберите меня в фургон, а на рассвете мы уедем. Не пугайтесь, если я пролежу несколько дней, не вставая. Я страшно изнервничалась и устала, и не беспокойтесь обо мне.

– Ладно.

Доротея угадала. Полицейские заперли Эстрейхера в усадьбе и двинулись к каменоломням. Один из слуг Рауля показывал дорогу. Они прошли в трех шагах от Доротеи, не заметив ее. Вскоре до нее долетели громкие восклицания и команда. Это нашли один из входов в подземный лабиринт.

«Напрасно, – подумала Доротея. – Дичь уже улетела».

Напряжение спало. Доротее сразу захотелось спать. Но она заставляла себя бодриться, поджидая Монфокона.

– Почему вы опоздали? – спросила она Кантэна. – Что случилось?

– Полицейские ошиблись дорогой и попали в другой трактир. Пришлось дожидаться.

Вдруг захрустел сухой валежник: это возвращался Монфокон.

Доротея обернулась к Кантэну.

– Я думаю, что на медали есть надпись, название города или замка. Запомни его хорошенько и отыщи по карте. Туда мы и поедем. Ну что, капитан, отыскал?

– Да.

– Покажи, дорогой мой.

С невольным трепетом взяла Доротея медаль, с которой было связано столько надежд и столько преступлений.

Она была вдвое больше пятифранковой монеты и немного толще ее. Старинное золото тускло блестело, чеканка была грубая и небрежная. На одной стороне был вырезан заветный девиз «In robore Fortuna», а на другой была надпись:

12 июля 1921 года

в полдень у башенных часов замка Рош-Перьяк.

– Двенадцатого июля, – прошептала Доротея. – Можно заснуть, поспать, отдохнуть.

И она тотчас уснула.

Дня три Доротея лежала пластом. Мальчики успели дать представление в Нанте. Маленький Монфокон заменял больную, исполняя главные номера. Он был так весел и забавен, что публика прекрасно приняла цирк.

Кантэн доказывал Доротее, что она может отдохнуть еще дня три. От Нанта до Рош-Перьяка было 120 километров. Это расстояние можно было пройти в шесть переходов. Доротея не возражала. Она была так измучена, что позволяла делать с собой все, что угодно. Лежа в фургоне, она часто вспоминала Рауля, но от прежней нежности в душе ее не осталось следа, – зато росла досада на себя за то, что эта нежность появилась. Правда, Рауль не участвовал в преступлении своего отца, но он был сыном негодяя, помогавшего Эстрейхеру. И этого нельзя ни забыть, ни простить. В дороге, окруженная нежными заботами мальчиков, Доротея понемногу успокаивалась. Заветный срок приближался, а с его приближением восстанавливались ее силы, возвращалась вера в жизнь и решимость довести дело до конца.

– Знаешь, Кантэн, – шутила она не раз. – Мы с тобой – аргонавты, плывущие за золотым руном. Понимаешь ли ты, какие дни мы переживаем: еще три-четыре дня – и золотое руно будет нашим. Барон, через неделю вы будете одеты, как лондонский денди.

– А ты – как княжна, – отвечал Кантэн ей в тон.

Но в глубине души он не очень радовался близкой перемене и боялся, что богатство испортит их отношения.

Доротея знала, что испытания не закончены и впереди еще предстоят новые, но пока наслаждалась передышкой и была готова ко всяким случайностям.