Тайна замка Роборэй. Виктóр из спецбригады

– Вздор, моя милая. Подобных негодяев не жалеют. Он, подлец, хотел меня выдать. Ты это прекрасно угадала. Вообще, ты – мастер отгадывать. Молодец: самое сложное дело распутываешь шутя. Тебя не надуешь. Ты даже угадала насчет Жоффруа. Этот Жоффруа действительно сродни моим предкам. Ловкая бестия: бьешь без промаха, без колебаний. Ты точно видела мои карты. И что меня особенно удивляет, это твое хладнокровие. Ты ведь понимаешь, чего мне хочется?

– Понимаю.

– И ты не валяешься у меня в ногах. Честное слово, я думал, что ты на коленях запросишь пощады. А ты стоишь и еще смотришь на меня вызывающе.

– Совсем не вызывающе. Я просто слушаю.

– Ну ладно, давай сводить счеты, Доротея. Один касается тебя лично. Но об этом после… Другой – относительно бриллиантов. Если бы ты не перехватила конверт, они были бы уже в моих руках. Когда нотариуса поставили к стенке, он сознался, что конверт у тебя. Давай конверт, не то…

– Не то?

– Будет худо Монфокону.

Доротея дрогнула. Ей было противно и больно слышать имя ребенка из уст негодяя. Она понимала, что положение ее безнадежно. В Мануар-О-Бютте их словесная дуэль была только средством выиграть время, потому что ежеминутно могла явиться ожидаемая помощь. А теперь – впереди ничего. Надо только взять себя в руки. Победит тот, у кого крепче нервы, кто дольше сохранит присутствие духа и ловко воспользуется промахом противника.

«Надо тянуть, сколько хватит сил, – думала Доротея, – тянуть не до последней четверти часа, а до последней минуты, до последней четверти минуты».

Смело и прямо взглянула она в глаза Эстрейхеру и повелительно сказала:

– Освободите мальчика, иначе я не желаю продолжать разговора!

– Ого, как важно!

– Важно или нет, я приказываю освободить Монфокона!

– Приказываешь? Это по какому праву?

– По такому, что через несколько минут вас заставят повиноваться.

– Это кто же заставит?

– Мои родственники – Вебстер, Эррингтон и Дарио.

– Вот как. Стыдись, моя милая. Разве можно городить подобную чушь и делать подобные ошибки в расчетах.

И он жестом позвал Доротею за собой. Выйдя из-под свода, Эстрейхер раздвинул плющ и насмешливо поклонился:

– Полюбуйся на своих родственничков.

В полуразрушенной комнате с низким сводчатым потолком лежали связанные иностранцы под охраной бандитов.

– Теперь пойдем дальше. Полюбуйся на дедушку с сынком.

Прошли еще десять шагов, и Эстрейхер снова раздвинул плющ. В такой же сводчатой комнате, но немного потеснее, лежали Деларю и Монфокон. Увидев Доротею, мальчик улыбнулся сквозь слезы, а у Доротеи к горлу подкатился клубок. Но она ничем не показала душевной боли. По лицу ее казалось, что ей все равно, и что это совершенно не касается исхода их беседы.

– Что? – издевался Эстрейхер. – Хорошие у тебя защитники? А что ты скажешь о моих молодцах? Трое стерегут пленных, двое – дорогу. О, я совершенно спокоен. Так-то, Доротея. Сегодня тебе не везет. Напрасно ты их отпустила из башни. Я переловил их у входа, как кроликов. И без синяка, без царапинки. Даже с нотариусом вышло сложнее. Он от страха залез на дерево. Пришлось потратить пулю, чтобы он слез. А мальчишка – сущий ягненок. Одним словом, моя милая, твоя армия капитулировала, и ты можешь рассчитывать только на себя. Сила на моей стороне. У меня – люди, оружие. У тебя – ничего.

– Достаточно того, что есть. Ведь секрет бриллиантов у меня, а не у вас. И вам придется волей-неволей освободить моих друзей и ребенка.

– И за что?

– Я отдам вам приписку маркиза.

Эстрейхер недоверчиво посмотрел на нее, задумался.

– Черт с тобой! Это выгодно. Давай приписку!

– Сначала развяжите пленных.

– Не валяй дурака! Давай!

– Сначала развяжите пленных.

Эстрейхер вышел из себя:

– Не дури! Я здесь хозяин! Давай конверт!

– Не дам!

– Дашь!

– Не дам!

И голос ее зазвучал тверже и решительнее. Эстрейхер в бешенстве рванул ее сумочку.

– Нотариус сказал, что ты ее спрятала в сумочку, где лежала медаль.

Но сумочка оказалась пустой. Эстрейхер пришел в бешенство:

– А… Вот ты как! Хорошо! Я тоже заговорю иначе. Подай мне конверт сию же минуту!

– Я порвала его.

– Врешь! Таких вещей не рвут!

– Я прочла секрет и порвала бумагу. Освободите их, и я скажу секрет.

– Врешь! Все врешь! Подай конверт! Ну, живо! Мне надоело ждать! Давай конверт!

– Не дам!

Он бросился к связанному Монфокону, схватил его, поднял и стал раскачивать, точно собираясь бросить его через пролом с обрыва.

– Конверт! – орал он. – Конверт, не то разобью череп твоей собачонке!

У Доротеи замерло сердце, и в знак согласия она подняла руку.

Эстрейхер положил ребенка и подошел к Доротее.

– Давай!

– Под сводом справа, возле входа… Там скатанная в шарик бумажка. Посмотрите в камнях у стены.

Эстрейхер мигнул одному из помощников. Тот бросился ко входу.

– Давно бы так, – довольно говорил Эстрейхер, вытирая вспотевший лоб. – Давно бы так. Вообще, не советую меня раздражать. Ну что? – бросился он к возвращающемуся бандиту.

– Вот.

– Черт побери! Вот это – победа!

Эстрейхер бережно расправил измятый конверт. Печати целы. Секрет неизвестен еще никому.

– Никто, никто, кроме меня, – сдавленно прошептал Эстрейхер.