Тайна замка Вержи

Напряженное лицо ведьмы снова показалось над поверхностью.

– Твой черед. Быстрее, лягушоночек! Не заставляй меня тащить тебя за ноги!

– Но скажи мне…

– Девочка, не до болтовни! – прервала ее старуха. – Нужно спрятаться, и побыстрее.

Одно слово вдруг открыло Николь глаза. Спрятаться!

Запах дыма!

– Маркиз де Мортемар поджег лес? – прошептала она.

– Пока нет, хвала небесам. Но он может заявиться к нам в гости. Хочешь встретиться с ним?

Вместо ответа Николь со всех ног бросилась обратно к дому. Ей не пришлось долго искать: она помнила, куда старуха бросила скомканное ночное платье Элен.

Выхватив из прорехи камень, девочка побежала обратно.

– Что ты там взяла? – Ведьма вгляделась в нее. – Внизу есть и питье, и еда.

– Это его реликвия!

– А, та самая… Покажешь, если доживем. А теперь помоги-ка мне сгрузить мешок.

Вдвоем они спустили вещи вниз. Николь морщилась, когда плечо прихватывала боль, но не жаловалась.

Яма, так хорошо замаскированная сверху, оказалась тесной и неглубокой. Потолок был укреплен подпорками, вдоль одной из стен громоздились ящики. Коза возлежала на охапке сухой травы в углу и бесстрастно жевала.

– Держись поближе к Муравке, иначе окоченеешь, – распорядилась старуха. – Без меня нос наружу не показывай.

– Ты закроешь меня здесь одну? – испугалась Николь.

Ведьма не ответила. Она проворно вскарабкалась наверх, выпрямилась, и последнее, что увидела девочка, – два силуэта в свете луны: женщина и собака. Сдвинулась крышка, отсекая бледный лунный свет, зашуршала, осыпаясь, земля – и стало тихо.

В кромешной мгле Николь на ощупь добралась до козы. Улеглась на сено, прижалась теснее к горячему козьему боку и неожиданно для себя заснула.

Проснулась она оттого, что коза встрепенулась и заворочалась. Послышался скрежет: крышку кто-то сдвигал, и полоса дневного света, сначала узкая, а затем быстро расширяющаяся, выхватила из темноты ступеньки и взвившуюся пыль.

Коза вскочила и, радостно мемекнув, бросилась вперед. С такой же быстротой девочка откатилась назад и сжалась в уголке, со страхом ожидая увидеть, во что будут обуты ноги, которые вот-вот покажутся на лестнице. Если в богатые сапоги с раструбами, то прощай, Николь Огюстен.

Но вместо кожаных сапог маркиза на грубую доску ступила босая нога, измазанная землей.

– Э-эй, лягушоночек! – позвал сверху знакомый ехидный голос. – Тебя там черви не съели?

Девочка шла по вытоптанной тропе обратно к дому, щурясь от солнечного света. На губах ее горели десятки вопросов, которые прежняя Николь давно обрушила бы на хозяйку. Но что-то случилось с ней после той ночи, когда она чудом спаслась от Мортемара. Новая, повзрослевшая Николь молчала, оставляя ведьме возможность самой рассказать то, что она сочтет нужным.

Однако наблюдательность по-прежнему была при ней. От девочки не укрылось, что грязь на ступнях старухи, принятая ею за землю, в действительности не что иное, как сажа. Нос ее чутко улавливал среди лесных запахов тонкие нити дыма. Они рассеивались среди смолистых можжевеловых ароматов, но ветер еще не успел полностью разнести их по лесу.

Николь обернулась и посмотрела на собачьи лапы. Баргест по-прежнему следовал за хозяйкой, но при дневном свете казался всего лишь безобидным черным псом.

– Что это ты там углядела? – поинтересовалась ведьма.

Николь помолчала, прежде чем ответить.

– Ты была на пожарище, – она не спрашивала, а утверждала. – Ночью.

– Хех… Может, и так. А может, мы просто танцевали на шабаше, э?

Николь вгляделась в смуглое острое лицо. В зеленых глазах ведьмы плясали насмешливые огоньки.

– Для шабаша ты была чересчур испугана.

Старуха, поразмыслив, кивнула:

– Твоя правда, лягушоночек. Что ж, ты не так глупа, как мне было показалось.

Они дошли до крыльца, и хозяйка плюхнулась на ступени, с наслаждением вытянув костлявые ноги.

– Погреюсь чуток…

Пес улегся в тени дома. Поколебавшись, Николь присела перед ним и протянула раскрытую ладонь.

– Цапнет, – безразлично сообщила старуха.

Николь не вняла предупреждению. Она испытующе рассматривала собаку.

Баргест ткнулся влажным носом в ее руку, придирчиво обнюхал. Лениво стукнул пару раз хвостом по траве и повалился на бок, испустив тяжелый вздох.

– Ишь ты… – ведьма, похоже, была озадачена. – Ты, небось, чем-то прикормила его, а?

Николь молча покачала головой и потрепала пса по взъерошенной холке.

– И то правда, когда бы ты успела… Но тогда с чего бы ему терпеть тебя? Смотри-ка!

Последнее удивленное восклицание относилось к слабому дрыганью задними лапами, которым пес приветствовал почесывание его толстой шкуры.

Девочка села в траву рядом с собакой, прислонилась спиной к стене и робко улыбнулась.

– Хочешь, скажу, что я сделала с твоим сторожем? А ты мне за это расскажешь, что произошло нынешней ночью.

– А что это ты ухмыляешься, лягушоночек? – подозрительно спросила ведьма.

Николь улыбнулась шире.

– Наш лекарь говорит: если не можешь забрать даром, купи. Но никогда не проси.

– Отчего бы и не попросить?

– Потому что если тебе дадут нужное, станешь должником. А кто был должником один раз, тот должник навсегда.

Старуха почесала в затылке.