Тайна замка Вержи

Николь собралась с духом, прежде чем ответить. От Арлетт не укрылось, что девочка напряглась, – и сердце обдало холодом от нехорошего предчувствия.

– Мне придется вернуться в замок, – сказала Николь и улыбнулась виновато, будто извиняясь.

Старуха уперлась ладонями в стол, нависла над девчонкой, сверля ее взглядом. Николь отвела глаза.

– Та-а-а-а-ак! – с обманчивым спокойствием выдохнула Арлетт. – В замок, значит…

И ударила по столешнице со всего размаху, так что вздрогнули и задребезжали горшки на полках.

– В замок! – выкрикнула она, превращаясь в фурию. – В замок, твою в бога душу мать?!

Николь вжалась в стул от такого богохульства.

– Из могилы тебя, полудохлую, вытащила! Раны залечила! Чуть сама от медведя погибель не приняла, пока шлялась с тобой по проклятым местам! И ты хочешь все это псу под хвост пустить? – бушевала старуха. Зеленые глаза налились болотной желтизной, волосы разве что не искрились от переполнявшей ее ярости. Николь почудилось, что комната съежилась, а вещи отползли подальше, чтобы не попасть под руку.

– Да как ты смеешь! – гремела старуха. – Тебе господь второй раз жизнь подарил, а ты ее под ноги убийце бросишь?!

Крик Арлетт распирал лачугу изнутри: казалось, еще чуть-чуть – и стены не выдержат, развалятся.

– Никуда не пойдешь! Ты мне за спасение должна, и пока еще даже расплачиваться не начала! Неблагодарное отребье!

Старуха отвернулась и, тяжело дыша, схватилась за кувшин с водой. Глаза б не глядели… В замок ей надо вернуться! А на погост – не надо?!

Она жадно отпила из кувшина, вылила чуть-чуть воды на ладонь и остудила лоб. Сзади не доносилось ни звука, и Арлетт не удержалась: покосилась через плечо на бессовестную девку. Что она – злится, обижается?

Николь сидела, продолжая улыбаться жалко и виновато.

От этой улыбки в Арлетт что-то надломилось. Господи, ну лягушоночек же, как есть лягушоночек: тощенький, малюсенький, большеротый, беззащитный! Не склюют, так раздавят.

– Нельзя тебе в замок! – взмолилась она. – Убьют!

Николь с несчастным видом посмотрела на нее:

– Я должна увидеть дядю! Он ведь даже не знает, что со мной. А вдруг он думает, что это я отравила Элен? Сгрызет себя!

– Лучше пусть он сгрызет, чем ты погибнешь.

– И камень! – не слушала ее девочка. – Я верну его, и маркиз отстанет от нас!

Арлетт сникла. Что толку попусту болтать, когда эта упрямица все решила. И не запрешь ведь, не убережешь от судьбы…

– Арлетт! – позвала девочка.

Старуха только рукой махнула. Отвернулась, зашарила бесцельно по полкам и вздрогнула, почувствовав на своем плече ласковое прикосновение.

– Арлетт, у меня все получится! Не бойся за меня.

Старуха грустно улыбнулась. Столько лет ни за кого не боялась. Ни за других, ни за себя. Даже и хотела, чтобы призвал к себе господь, да видно плохо просила.

Николь все гладила ее по спине, объясняла взахлеб – про то, как проберется внутрь, что собаки не тронут, что спрячет камень в тайнике, а потом маркизу даст знать через кого-нибудь… Арлетт не вслушивалась. Детей неразумных ограждают от опасностей, думала она, отчего же я отмахнулась от мысли запереть эту глупышку? Скрутить ее легче легкого, а уж привязать к кровати и того проще. Держать в доме, кормить, поить да горшок подкладывать, пока все не стихнет. Можно и камень самой передать, надо вот только обмозговать хорошенько, как это провернуть, чтоб живой остаться и маркиза на свой след не навести… Она же сама мне потом спасибо скажет!

С этими мыслями Арлетт обернулась наконец к Николь, уже расписывавшей, что будет после того, как она вернется.

– …я тебе помогать стану, травки собирать! – Девчонка вся светилась в предвкушении их совместного житья-бытья. Но что-то в лице старухи все-таки смутило ее, потому что она дополнила: – Если ты согласишься, конечно.

И тут Арлетт поняла, что ничего сделать не сможет. Ни связать, ни удержать насильно.

За долгие годы она пришла к убеждению, что каждому человеку послан свой путь, и он должен идти по нему до конца. Кто свернет – сам ли, по чужой ли воле – будет несчастен, ибо проживет не ту жизнь, которая была ему предначертана, а подменную.

Встречала она таких людей, а иной раз даже догадывалась, в какой точке они повернули не туда, убоявшись неизвестности. Глаза их были пусты, и в них мелькали тени непрожитого. Нет, она не желает Николь такой участи.

Девочка должна вернуться в замок. Внутренний голос не зря твердит Арлетт, что глупенький лягушонок избежит страшной опасности, если сделает то, что считает правильным.

Старуха заставила себя выпрямиться, взглянула строго, без снисходительности:

– Об этом в свое время поговорим. А пока объясни, как ты обойдешь стражу.

Глава 21

Подушка тверда, как лошадиное копыто, и от ее прикосновения ломит зубы. А матрас! Словно льдинами набит!

Бонне дернулся и окончательно пришел в себя.

Он лежал на холодном полу, а вокруг нависали стены каменного колодца. Тусклый свет позволял разглядеть испещрявшие их трещины, отдаленно напоминающие старинную вязь. Будто какой-то несчастный узник день за днем выцарапывал страшную повесть своего заточения.