Тайна замковой горы

Солнце ещё только вставало над горизонтом, а к полю, на котором шестьсот лет назад произошла кровавая сеча, с разных сторон сходился народ. Уже собрались вокруг камня все обитатели замка, пришли из города студенты и преподаватели – участники раскопок во главе с профессором Гудманом, прикатил автомобиль мэра, вдали стоял бульдозер, пригнанный из соседнего города, и рабочие старательно обвязывали валун стальными тросами. Наконец, со стороны храма Всех святых появилась автомашина. Служка привез отца Иеронима. Задувал прохладный ветер, и все зябко ёжились. Наконец, граф махнул рукой, и бульдозер натужно взревел. Камень, казалось, не желал покидать места, к которому привык за столетия, но сила техники превозмогла его упрямство. Когда валун переместился на достаточное от образовавшейся ямы расстояние, граф снова махнул рукой. Мотор затих.

Отпустив рабочих, граф дал команду:

– Теперь осторожно начинайте.

Почву вскрывали слой за слоем, и профессор Гудман уже несколько раз бормотал себе под нос, что это – напрасная затея. Вдруг лопата обо что-то заскрежетала. Поль сразу живо вспомнил, как в прошлом году такой же звук издала железная крышка сундука.

Несколько человек кинулись к раскопу и стали бережно и аккуратно очищать от земли найденный предмет. Это был щит. Древесина почти полностью сгнила, да и металл подвергся сильной коррозии, и всё-таки в идентификации находки сомневаться не приходилось. Затем извлекли второй, третий щит… Это была крыша захоронения. Щиты лежали на обломках вертикально воткнутых в землю мечей, как свод здания покоится на колоннах. Когда верхние щиты сняли, под ними обнаружилась погребальная камера, боковые стены и дно которой также были обложены щитами. И в этой камере находились останки двух воинов в полном боевом облачении. На доспехах того, что лежал слева, был изображён герб рода Вундерстайнов. Этот человек не мог быть никем иным, как рыцарем Валентом из рода Вундерстайнов. Доспехи другого воина были немного попроще, но тоже отличной работы.

– Это – оруженосец Микль, –'сказал граф.

Дворецкий и его сыновья подошли поближе, чтобы увидеть останки того, чья кровь текла в их жилах.

– Профессор! Вы гений исторической науки, я снимаю перед вами шляпу и преклоняюсь перед вашей научной интуицией! – услышал граф позади себя голос Гудмана. – В первый же день раскопок – и такое открытие! О нём будет говорить весь научный мир!

Рольф Вундерстайн, стоявший возле раскопа, каждые несколько секунд щёлкал затвором фотоаппарата, чтобы запечатлеть для науки даже наималейшие детали процесса.

Вдруг все услышали слабый старческий голос. На краю могилы в своём белоснежном священническом облачении стоял на коленях отец Иероним. Латинские слова молитвы были еле слышны, но всем казалось, что они звучат, как погребальный колокол. И верующие, и неверующие, и те, кто знал латынь, и те, кто в этом совсем не разбирался, понимали, чувствовали о чём молится-плачет престарелый священнослужитель:

– Господи, Господи! Услышь меня! Господи, откуда в нас это бесчестие, откуда в нас эта злоба? Как допустили мы в свои сердца мысль о том, что мы вправе отнимать жизни других людей? Господи, разве мало ты дал нам благ? Разве не мог бы мирный труд прокормить твоих чад?

Вот, Господи, лежат передо мной два твоих творения, двое юношей, только что вступивших в жизнь, два молодых отца, которым не довелось порадоваться на своих детей! Почему они обрели преждевременную кончину? Что заставило людей из соседней страны с мечом вторгнуться в наши пределы?

Господи, вот прошло шестьсот лет с тех пор, а люди продолжают истреблять себе подобных с бессмысленной жестокостью!

Господи, очисти наше бесчестие, исцели наше безумие!..

Голос отца Иеронима прервался, по старческим щекам текли беззвучные слёзы. С помощью графа он с трудом поднялся на ноги и побрёл к машине.

– Сын мой, – обратился он к Рольфу Вундерстайну. – Позаботьтесь о том, чтобы найденные тела были похоронены по христианскому обряду в церковной ограде. Я сам совершу чин погребения.

Когда он уехал, работы по расчистке найденного захоронения продолжились. Только сейчас научный азарт и радость от археологической находки уступили место молчаливой скорби.

139. Тайная типография приступает к работе

– Папа, у меня есть к тебе просьба, – обратился за ужином к отцу Поль. – Можно, мы займём на месяц одну из комнат, предназначенных под музей? Нам с Полиной надо кое-чем заняться.