Тайна жаворонка

Я ставлю блюдо на кухонный стол, рядом с букетом тростника и шиповника, который мы собрали с Дейзи, и возвращаюсь к истории Дэйви, всё ещё пытаясь распутать клубок воспоминаний.

– И когда вы вернулись в Олтбеа?

– В начале шестидесятых. Тебе тогда, полагаю, было лет шестнадцать, как раз когда ты перебралась в Лондон. Все только и говорили о том, как ты поступила в школу сценического мастерства. Ты была местной звездой. Бриди и твоя мама так тобой гордились.

Полузабытые воспоминания наконец выплывают на поверхность.

– Ах да, теперь вспомнила. В том году ты, кажется, перебрался в свой дом, – я смутно припоминаю сплетни о том, как он унаследовал дом, где жил в годы войны. – Ну да, конечно. Бывший дом Кармайклов.

Он кивает.

– Как будто вернулся домой. Здесь всё стало родным, и я был рад, что мне достался тут дом. В Глазго было трудновато. Конечно, тяжело было оказаться в незнакомом месте в таком раннем возрасте, но мои лучшие воспоминания – о том, как мы со Стюартом были беженцами.

– А где теперь Стюарт? По-прежнему в Глазго?

Глаза Дэйви затуманиваются, он опускает голову. Потом говорит:

– Он погиб. Его ранили в драке после футбольного матча.

– Мне очень жаль, – сжимаю я его ладонь. Он качает головой, вспоминая.

– Мы возвращались домой после матча и нарвались на группу фанатов команды противника. Сначала они прицепились ко мне. Стюарт попытался меня защитить, как всегда. Кто-то достал нож… Спустя несколько секунд брата не стало.

– Как же ужасно. Мне так жаль, что я никогда его не узнаю.

Дэйви отводит взгляд, смотрит на воды озера, золотые в вечернем свете.

– Он любил это место. И рыбалку тоже любил. Я назвал лодку в честь него. И в честь нашей мамы. Её тоже больше нет.

– Бонни? Это её имя?

– Да. Она изо всех сил старалась быть хорошей мамочкой. Но жизнь была трудной, и когда нас, таких маленьких, у неё забрали, она пристрастилась к выпивке. Когда мы вернулись, она пыталась завязать, но так и не смогла. А потеря Стюарта её добила.

Мы оба молчим: он не в силах справиться с чувствами, я не в силах подобрать слов.

– Я не смог помочь им обоим. И всю жизнь должен жить с этим осознанием. Так что, вернувшись сюда, написал их имена на лодке, и теперь они всегда со мной.

– И с тех пор ты пытаешься помочь другим, заботясь о Бриди, о моей маме и обо всех, кому нужно крепкое плечо?

Эти слова вырываются у меня раньше, чем я успеваю подумать, и хотя я говорю это в хорошем смысле, они звучат как-то неправильно. Он долго смотрит на меня, а потом спокойно отвечает:

– Мне кажется, это не совсем верно. Просто здесь всё так устроено. Мы все заботимся друг о друге. Может быть, ты забыла об этом за годы, проведённые в Лондоне.

Во мне вскипает гнев, но я понимаю – он пытается защитить себя и поэтому так реагирует на мою грубость.

– Тоже верно, – заключаю я. – Отвыкла от наших порядков. И это, наверное, не к лучшему, – признавая свою ошибку, я чувствую облегчение. Будто вырвалась из колючего куста, который сама же и вырастила вокруг себя, чтобы спастись от чувства вины. Он подливает вино в мой бокал.

– Прости, Лекси. Может быть, ты тоже в чём-то права. Может быть, я и правда слишком пытаюсь помочь другим.

Я чокаюсь с ним.

– Ну, за нашу неспокойную совесть.

Он тихо напевает:

Если всё светло и ясно,
Не вини себя, мой милый,
Душу ты свою не рань.

Я удивлённо поднимаю брови.

– Старая, старая детская песенка, – объясняет он.

– Твой субботний репертуар?

Он смеётся.

– Да нет. Обычно мы стараемся подобрать что-то повеселее. Не хотим, чтобы зрители выходили из бара мрачнее тучи.

Я передаю ему тарелку, он накладывает себе ещё лобстеров.

– Ну и когда ты придёшь нас послушать?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Надо найти кого-то, кто посидит с Дейзи.

– Бриди уже предложила, – говорит он, и я вновь чувствую прилив раздражения при мысли о том, что они обсуждают мою гипотетическую светскую жизнь и строят планы, как её реализовать. – Ой, да расслабься ты уже, Лекси Гордон. Позволь твоим друзьям иногда помочь тебе. Не умрёшь же ты от этого.

Я смеюсь, поднимаю руки вверх, сдаваясь. Я знаю, что вечер в баре и живая музыка доставят мне удовольствие, и знаю, что Бриди и Дейзи тоже отлично повеселятся вдвоём.

– Тогда замётано, – заявляет он, – в эту субботу мы тебя ждём.

– Откуда ты знаешь, что у меня на эти выходные ничего не запланировано? – я предпринимаю последнюю, тщетную попытку взять контроль над ситуацией.

– Чутьё.

– Основанное, я так полагаю, на знании того, что у меня в принципе на выходные ничего никогда здесь не было запланировано?

– Можно и так сказать, – он вновь подливает мне вина. – Ну, расскажи мне, в каких лондонских театрах ты выступала. Какой был самым большим?

$

Почему-то в следующий раз, когда я смотрю на часы, уже почти полночь, и значит, мы проболтали несколько часов напролёт. Дэйви допивает кофе, который я сварила давным-давно, и встаёт из-за стола.

– Спасибо за прекрасный вечер, Лекси. Было здорово снова сидеть на кухне Флоры и слышать смех её дочери. Этот дом всегда был наполнен песнями и веселым настроением.