Тайна жёлтых нарциссов

Мильбург оглянулся, желая установить, не наблюдает ли кто за ними, такими непохожими друг на друга собеседниками. Потом он тихо проговорил, глядя Стею в глаза:

— Не говорите чепухи. И слушайте внимательно. Я был лучшим другом мистера Тарлинга. И вы его друг, не так ли? Поэтому вы не должны никому говорить, что видели меня. Если спросят вас про Мильбурга, говорите, что не видели его.

— Я понял вас. Я вас знаю. Я знаю всех людей, кто был с ним связан. Он поднял меня из грязи. Он мой бог.

Они пошли рядом и вскоре оказались в укромном уголке парка. Мильбург сел на скамейку и предложил своему спутнику сесть рядом. Он был страшно доволен своим переодеванием, вон как оно пригодилось, это пасторское одеяние. Вид пастора, беседующего с оборванцем, мог, конечно обратить на себя внимание, но ни в коем случае не вызывал подозрений. Ведь это так естественно для духовного лица — утешать бедных и страждущих, наставляя их на путь истинный.

Разговор с этим плохо одетым человеком не умалял его достоинства. А Сэм тем временем с любопытством и сомнением разглядывал его черное одеяние и белоснежный воротничок.

— С каких это пор вы заделались пастырем?

— Совсем недавно, — гладко и без запинки ответил Мильбург.

Он изо всех сил пытался вспомнить все, что связано с этим преступником, с этим капризом поэта и торговца Лайна. Что-то там было... Но Сэм Стей не дал ему потрудиться над этой задачей, он сам сказал все, что требовалось.

— Меня ведь заперли в сумасшедший дом. Но я сбежал оттуда. Вы ведь знаете, что я не сошел с ума, ведь правда же, мистер Мильбург? Разве он стал бы иметь дело с человеком, у которого не все в порядке с мозгами?.. А вы вот стали священником ни с того, ни с сего. — Сэм внезапно кивнул с умным и здравомыслящим видом и строго спросил: — Это он вас сделал священником? Мистер Лайн мог творить удивительные вещи. Скажите, ведь это вы произносили заупокойную речь на его похоронах? Помните? Там, в маленьком красивом мавзолее в Хайгете? Я его видел там. Я каждый день хожу туда, я случайно нашел его... Внутрь ведут две маленькие дверцы, ну, совсем как церковные врата.

Мистер Мильбург осторожно перевел дыхание.

Ну конечно, он вспомнил теперь, что Сэма поместили в клинику для душевнобольных. Так, значит, он сбежал оттуда?.. Не особенно-то это приятно — беседовать с беглым безумцем, но что поделать... Впрочем, разве из этого нельзя извлечь какую-нибудь пользу?.. Мистер Мильбург никогда не упускал ни малейшего благоприятного случая, предоставляемого судьбой. Но только вот как использовать в сбою пользу сумасшедшего? И снова Сэм Стей навел его на подходящую мысль, когда сказал:

— Ну, стой же! Я еще приведу в порядок историю с этой девкой! Я еще покажу...

Вдруг он смолк, закусил губу, потом с хитрой улыбкой поглядел на Мильбурга.

— Я ничего не сказал, мистер Мильбург! Разве я что-нибудь говорил такое, что может меня выдать раньше времени?

— Нет, мой друг, — ответил Мильбург с миролюбием и благожелательностью, приличествующими лицу духовного звания. — О ком вы говорите, откройтесь мне.

На лице Сэма Стея появилась яростная гримаса.

— На свете есть только одна девка, о которой я могу говорить, — злобно сказал он. — Но я еще сцапаю эту тварь! Я еще с ней рассчитаюсь! У меня кое-что есть для нее... — Он неуверенно ощупал свои карманы. — Куда же это делось?.. Я думал, у меня с собою, я долго носил это с собою... Но ничего, у меня это где-нибудь да лежит...

— А как зовут девушку, которая вам так досадила?

— О, проклятое имя! Одетта... Одетта Райдер!

— Разве вы не скажете доброго слова про эту девушку? — спросил Мильбург. — Неужели вы так сильно ее ненавидите?

— О-о! Как я ненавижу ее!

Бродяжка Сэм яростно прохрипел эти слова. Лицо его побагровело, глаза мерцали жутким огнем, а руки судорожно вздрагивали.

— Я думал, что прошлой ночью сцапал ее... — начал он и тотчас смолк.

Мистер Мильбург не знал, к чему отнести эти слова. В тот день он еще не читал газет.

— Послушайте-ка, Мильбург, — продолжил Сэм, — вы любили кого-нибудь в своей жизни искренне и горячо?

Мистер Мильбург молчал. Одетта Райдер была для него безразлична. Но вот к ее матери он был бесконечно привязан.

— Говорите же! Любили?

— О, да! Я думаю, что есть один человек, которого я очень люблю, — сказал он после непродолжительной паузы. — Но почему вы спрашиваете?

— Потому что если вы любили, вы поймете, что я чувствую, — хрипло сказал Сэм. — Вы поймете, почему я должен добраться до той, что угробила его! Она подстерегла его, оклеветала... Ах, Боже мой!

Он закрыл лицо руками и зарыдал.

Мистер Мильбург в отчаянии оглянулся. Но вдруг его осенило.

Одетта — главная свидетельница против него, а этот человек смертельно ее ненавидит. Он уничтожил все улики, но есть единственная свидетельница, и она может выступить против него в суде. Ведь если бы не Одетта, не ее показания, кто смог бы обвинить его? Некому, кроме нее...