Обменявшись с коллегами ободряющими жестами, Уотсон и Крик отбыли в паб Eagle, но он оказался закрыт до полседьмого вечера согласно Закону о защите королевства, принятому в 1914 г. и запретившему продавать спиртное в пабах с 14:40 до 18:30{961}
. Наконец двери заведения распахнулись, и они подняли тост за «неудачу Полинга». В такой вечер грешно было глотать пиво или цедить херес. Крик счел более подходящим напитком добрый шотландский виски, который они и взяли. Но им еще предстояла масса работы – самые важные, целенаправленные, творческие трудовые часы жизни. Уотсон понимал, как высоки ставки: в случае успеха он попадет в пантеон современной биологии, начало которому положил Чарльз Дарвин{962}. У барной стойки он отпил крепкого односолодового виски и молча объявил войну, хотя счет пока что был не в их пользу{963}.[23]
Рентгенограмма № 51
Интервьюер:
Морис Уилкинс:
Как могло случиться, что у Мориса Уилкинса оказались рентгенограммы ДНК, сделанные Розалинд Франклин? В 1990 г. Уилкинс, рассказывая об этом, защищался, но с оговорками:
Гослинг передал мне негативы в ходе подготовки; понимаете, она наводила порядок в делах, собираясь уходить… Я не просил их… Я совершенно уверен, что их мне дал именно Гослинг, а не она… Но вот что ужасно: это изображение было получено в мае, на девять месяцев раньше… и я подумал, что это довольно скверно с ее стороны – иметь все свидетельства… спиральности и не сказать ничего нам. И я решил… если теперь ты хочешь изменить свою точку зрения насчет спиральности, что ж, мы живем в свободном мире и никто не может быть против… Я отнесся довольно цинично. Я не знал, что она действительно что-то сделала. Я дискредитировал ее, но откуда мне было знать? В самом деле, очень часто люди попросту не знают, что каждый из них делает, и возникает недопонимание и прочее{966}
.