Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

Впечатляющие данные Уилкинса поразили не только Уотсона{405}. Дорн сразу же набросал заметки для письма, которое затем отправил Рэндаллу, приписав: «Спасибо, что прислали своего коллегу Уилкинса; его доклад вызвал величайший интерес, и, поскольку он говорит довольно медленно, так что и неанглоязычная часть аудитории все понимала, это был огромный успех»{406}. Астбери также похвалил Уилкинса, заявляя всем, кто был готов слушать, что «картинка намного лучше» всего, что получил он сам{407}.

На вечеринке после докладов Уилкинс с трудом участвовал в болтовне, стараясь выпивать наравне с Астбери. Уотсон наблюдал издали, размышляя над тем, что если гены способны кристаллизоваться, то они должны иметь регулярную структуру, которую можно установить впрямую. Еще не допив первый коктейль, Уотсон знал, что не должен больше терять время в лаборатории Калькара. Путь «в землю обетованную» лежал через рентгеновскую кристаллографию – и Уилкинса, которого нужно было убедить пригласить его в биофизический отдел Королевского колледжа. Однако Джеймс не успел обратиться к Уилкинсу с этой просьбой, так как тот ушел{408}.

В последний день симпозиума, 26 мая 1951 г., сотрудники Зоологической станции устроили для участников экскурсионную поездку. Они отправились к древним храмам Пестума, некогда важного греческого города на побережье Тирренского моря, в местности, которая теперь называется Кампаньей. Эти величественные руины находятся недалеко от пасторального Салерно, сельскохозяйственного рая с фермами и сыроварнями, где производится знаменитая моцарелла. Гости Неаполя почти всегда отправляются прямиком в Помпеи. Каждый год свыше 2,5 млн туристов восторгаются остатками некогда великолепного города у подножия Везувия, который в 79 г. до н. э. извергся прямо на Помпеи и его жителей; это ужасное событие стало символом конца света. Поклонникам морских красот предлагаются лодочные экскурсии к островам Капри и Искья. Относительно немногие путешественники проделывают 95-километровый путь к трем дорическим храмам Пестума{409}.

Когда группа рассаживалась по туристическим автобусам, Уотсон попытался завязать разговор с Уилкинсом. Но водитель решительно велел всем занять свои места, и Уилкинс ускользнул от странноватого американца, чтобы сесть рядом с тем, кого больше всего стремился впечатлить, – с профессором Астбери. Пока автобус петлял по узкой прибрежной дороге, интернациональная компания биологов, биохимиков, физиков и генетиков коротала время за сплетнями, смехом и болтовней. Астбери, один из самых шумных участников этой какофонии, чередовал фривольные анекдоты с глотками виски из видавшей виды серебряной фляжки.

Уотсон молча сидел рядом с хорошенькой молодой женщиной в накрахмаленном розовом платье. Ее руки в белых перчатках держали белую кожаную сумочку, длинную гриву светлых волос венчала крохотная розовая шляпка-таблетка. Это была младшая сестра Уотсона Элизабет, самая обожаемая и уважаемая им женщина. Она приехала в Италию несколько дней назад, чтобы составить ему компанию в поездке по Европе, а затем, если удастся, поступить в Оксфордский или Кембриджский университет{410}. Всю дорогу до Пестума, который совершенно его не интересовал, Уотсон раздумывал, как бы подойти к Уилкинсу и спросить, нельзя ли устроиться в его лабораторию.

Прибыв на место, экскурсанты рассеялись по обширной территории археологического памятника{411}. Уотсон притулился на одном из низких квадратных камней в основании храма, посвященного Гере, который сохранился лучше остальных строений. Его вдруг озарила идея, возможно посланная древними богами. Уилкинсу, судя по всему, понравилась Элизабет Уотсон, и скоро они уже перекусывали вместе. Это единение порадовало Джеймса отнюдь не потому, что долгие годы он вынужден был молча наблюдать, как Элизабет одолевают толпы скучных болванов. Его радость питало то соображение, что если Уилкинс влюбится в его сестру, тогда он как свой человек предложит ему должность в Королевском колледже, которая позволит участвовать в рентгеноструктурном исследовании ДНК{412}.

По воспоминаниям Уотсона, поначалу Уилкинс уклонился от разговора, а по возвращении в Неаполь возможности обсудить ДНК не представилось. Осторожная попытка Джеймса сыграть роль сводни для своей сестры не удалась, и он записал: «Ни красота моей сестры, ни мой огромный интерес к структуре ДНК его не зацепили. Похоже, наше будущее не в Лондоне. Так что я отправился в Копенгаген к дальнейшей биохимической работе, которую собирался избегать»{413}.