Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

Джеффри Браун и Реймонд Гослинг также не могли не поддаться очарованию Розалинд. Браун называл ее «красивой, как богиня»{509}. Гослинг так описывает внешность Франклин: «У нее была хорошая фигура, скорее худощавая, чем пышная… порой она выглядела настоящей красавицей, особенно когда радовалась или сердилась». Гослингу нравились и особенности ее личности. Под профессиональной скорлупой он видел прелестную беззаботность, за внешней привлекательностью – незаурядность: «Немного эксцентричная, выбивающаяся из ряда вон… Она вела себя не так, как обычные люди… яркая индивидуальность». По его мнению, Розалинд предпочла бы не быть столь необычной и строгой. Она редко участвовала в светских разговорах. Была очень целеустремленной{510}. Гослинг отмечает и ее насыщенную социальную жизнь, в частности упоминает, что какое-то время Розалинд часто видели в обществе первой скрипки Лондонской филармонии, и подчеркивает: «Это совсем другой уровень по сравнению с любителями выпить пива вроде нас»{511}. Гослинг, как и Крик, считал, что Уилкинс был сильно увлечен Розалинд, а временами подозревал, что и Розалинд заинтересована Уилкинсом и что их враждебность как-то связана с этим взаимным притяжением{512}.

Лет десять после смерти Розалинд Морис Уилкинс не опровергал слухи о своих нежных чувствах к ней. В 1970 г. Уилкинс, вспоминая свое первое впечатление от Франклин, назвал ее яркой, живой и весьма привлекательной{513}. В 1976 г. он редактировал рукопись книги Хораса Джадсона «Восьмой день творения» (The Eight Day of Creation) и возразил против описания носа Франклин – «мясистый», размашисто написав на полях: «Нос Розалинд Франклин не был мясистым! Она была красивой девушкой»{514}.

В последние годы, однако, не все согласны с предположением о любовном притяжении. Биограф Франклин Бренда Мэддокс считала, что Франклин не подозревала о чувствах Уилкинса или не интересовалась ими, предпочитая платонические отношения с женатыми мужчинами, скажем, со своим парижским коллегой Жаком Мерингом, или с мужчинами намного моложе себя вроде Гослинга и Брауна. По мнению Мэддокс, у Уилкинса не было шансов, поскольку Франклин уважала только решительных и блестящих мужчин{515}. Младшая сестра Розалинд Дженифер Глинн резко высказалась о сплетнях насчет amour fou[47] между Франклин и Уилкинсом: «Самое глупое объяснение, какое я только слышала»{516}.

Когда 8 января 1951 г. Розалинд Франклин впервые появилась в биофизическом отделе Королевского колледжа, она познакомилась только с Рэндаллом, Гослингом, физиком-теоретиком Алеком Стоуксом и радиологом Луиз Хеллер из Сиракузского университета. Уилкинс еще был в отпуске – лазал по холмам Уэльса. Гослинг как очевидец поясняет: «Если бы Морис был в лаборатории, то присутствовал бы на этой встрече. И все могло бы случиться совершенно иначе». В свой первый день Франклин, естественно, нервничала и поспешила задать своему новому начальнику ряд существенных вопросов о предстоящем ей исследовании. Рэндалл сообщил ей основное: «Вот рентгенограммы… сделайте еще и выясните структуру ДНК по картине дифракции рентгеновского излучения». Это Розалинд и старалась с тех пор делать{517}.

Прежде всего следовало приобрести оборудование для получения высококачественных дифракционных рентгенограмм. Со времен своей работы по строению угля она знала надежных производителей нужной аппаратуры и цены, разбиралась в спецификации продукции и, учитывая, что с ДНК трудно сделать хорошие рентгенограммы, представляла себе, какими дополнительными характеристиками должны обладать устройства для того, чтобы можно было вести ожидающие ее исследования.

Несколькими месяцами раньше Уилкинс убедился, что оборудование, имевшееся у них в Королевском колледже, не подходит для той работы, которую он должен был проделать. Рентгеновский аппарат, которым он первоначально пользовался, был арендован у Военно-морского министерства, и его потребовали вернуть. Уилкинс был рад избавиться от старого прибора, слишком громоздкого и неудобного для манипуляций с нежными волокнами ДНК. Он подумывал купить рентгеновскую трубку с вращающимся анодом, дающую очень мощный пучок излучения, но, побывав в кристаллографической лаборатории Беркбек-колледжа, заинтересовался микрофокусной рентгеновской трубкой, разработанной Вернером Эренбергом и Вальтером Спиром, которая отличалась малым фокусным пятном, что обеспечивало высокую разрешающую способность. Уилкинс обнаружил, что это устройство позволяет лучше контролировать влажность и анализировать одиночные волокна ДНК толщиной всего 0,1 мм. Щедрый Эренберг не продал Уилкинсу трубку промышленного производства, а подарил прототип.