Тайна жрецов майа

Может быть, именно поэтому Эрик Томпсон в своей "научной" полемике вскоре решительно взялся за "аргументацию" совсем иного рода. Он заявил, что, поскольку он, Томпсон, располагает абсолютно достоверными сведениями, что в России никогда не было никаких дешифровок, их посему там и быть не может (!). Столь блистательный "аргумент" не вызвал аплодисментов даже в рядах его сторонников, а видный мексиканский ученый Мигель Коваррубиас счел необходимым прокомментировать такой внезапный поворот американского профессора в дискуссии о письменности майя справедливым замечанием, что, "к сожалению, политика вмешалась в вопрос об эпиграфике майя".

Действительно, можно лишь сожалеть о позиции, занятой Эриком Томпсоном в отношении работ Юрия Кнорозова. Дело не в том, что Юрий Кнорозов наш соотечественник и мы гордимся его выдающимися достижениями. Просто Эрик Томпсон заведомо и крайне отрицательно относится к любой попытке найти ключ для дешифровки письменности майя. Если бы американский профессор был шарлатаном от науки - к сожалению, такие встречаются и в наши дни, - можно бы просто не обращать внимания на его грубые выпады. Но он собрал, исследовал и опубликовал богатейшие материалы по цивилизации майя, и знакомство с его научными трудами представляется практически обязательным для современного исследователя американских культур. Это создало Томпсону огромный, а по некоторым вопросам, что называется, непререкаемый авторитет. Однако, не сумев однажды постичь тайну древнего письма народа майя, вернее, глубоко и, по всей вероятности, искренне убежденный в том, что только он один постиг ее, и постиг правильно, Эрик Томпсон не находил силы пересмотреть отношение к этому вопросу, предпочитая брать на себя незавидную роль "могильщика" любой "нетомпсоновской" школы по дешифровке письменности майя.

Гнев Эрика Томпсона против работ Юрия Кнорозова был особенно силен еще и потому, что молодой ученый убедительно просто показал, в чем основная ошибка возглавляемой американским профессором школы так называемого "ребусного письма". Томпсон и его школа понимали под дешифровкой независимые друг от друга толкования отдельных знаков, по существу сводя изучение древних письмен к бесконечным толкованиям и перетолковываниям произвольно взятых из контекста иероглифов. Такой путь неизбежно заводил в тупик, поскольку был оторван как от задач языкознания, так и от изучения внутренней структуры текста. В итоге малодоказательные толкования порождали не менее малодоказательные опровержения, которые, в свою очередь, порождали столь же малодоказательные опровержения опровержений...

Иными словами, в подобном "исследовании" попросту смешаны два различных понятия: "дешифровка" и "интерпретация".

Постараемся пояснить это на конкретных примерах. Перелистывая рукописи майя, мы в свое время обратили внимание на знак (см. рис. Tayn3013.gif), причем высказали предположение, что он одновременно похож как на кусок плетеной циновки, так и на чешую рыбы. Если знак (см. рис. Tayn3014.gif) произвольно извлечен нами из текста некой рукописи или надписи на камне, можно до бесконечности спорить, "циновка" это или "чешуя", приведя соответствующие "доказательства" и "контрдоказательства", одинаково легко опровергающие друг друга. Это типичный случай толкования знака, то есть попытки установить по его рисунку (и только рисунку!) смысловое содержание, которое хотела вложить в него рука, изобразившая знак, скажем, на листе папируса.

В пиктографии, или "рисуночном письме", знаки-иконы не имеют языкового эквивалента, в силу чего такой прием их исследования вполне закономерен. Причем рисовальщик подобного "текста", вновь изображая по ходу своего "повествования", например, ту же "циновку", может в третий, десятый или двадцатый раз нарисовать "циновку" совсем не так, как в первый, ибо ему безразлично, похожи ли друг на друга знаки, изображающие один и тот же предмет, лишь бы "читатель" и в том и в любом другом случае угадал в них "циновку"!

Совершенно иначе обстоит дело в иероглифическом письме: знак "циновка" всегда пишется (рисуется) одинаково, потому что это не смысловой, а языковой эквивалент. И хотя некоторые или даже многие иероглифические знаки (это зависит от степени развитости письма) еще продолжают сохранять смысловую нагрузку и мы даже можем угадать в них изображение того или иного "предмета", они уже передают не понятие "подстилка для лежания", а само слово "циновка", воспроизводя его звучание!

Знак обрел звук и стал фонетическим. В этом качестве он используется и для написания слова, в котором имеется передаваемый им звук (как буквы в алфавите).

Именно таким и является знак (см. рис. Tayn3015.gif); он фонетический и передает звук "ш(а)", а изображает циновку или крышу из листьев пальмы, на языке майя - "шаан".

Возьмем еще один хорошо знакомый нам знак (см. рис. Tayn3016.gif). Это также фонетический знак "ц(у)", изображающий позвоночник и ребра скелета, на майя - "цуул бак". Вот несколько слов, написанных иероглифами майя: