Тайна Зинаиды Серебряковой

Струмилин тихонько присвистнул.

Девушка глядела мутными глазами, потирая горло:

— Вы что здесь все делаете? Как я сюда попала?

Омоновец поморщился:

— Девушка, ну что вы так кричите? Паспорт дайте. Ваша как фамилия?

— Литвинова, — почему-то злорадно подсказала из коридора Людочек. — Место тридцать шестое, фамилия Литвинова.

Струмилин снова тихонько присвистнул.

Полицейский покосился на него, но ничего не сказал и вытянул из-под подушки, на которой спала Литвинова, плоскую черную сумочку с длинным ремешком.

— Позвольте? — Он осторожно, двумя пальцами, вытянул оттуда паспорт в зеленой обложке: — Ваш? Так, правильно, Литвинова Лидия Дмитриевна, год рождения тысяча девятьсот девяностый, место рождения город Комсомольск-на-Амуре, прописка нижегородская… Все нормально.

Струмилин только головой покачал.

Литвинова Лидия Дмитриевна с прежним тупым изумлением оглядывала купе, рассеянно потирая горло, на котором виднелась слабая красная полоса, словно кожа здесь была содрана.

— Ничего не понимаю, — прохрипела она. — Ни-че-го…

«Я тоже», — подумал Струмилин.

— Ладно! Всё! — пронзительно закричала из коридора проводница, у которой, похоже, окончательно лопнуло терпение. — Антон, гони ты их всех в шею! Мне уходить надо, уходить домой, а еще уборка!

— Так начинай убираться, Людочек, — миролюбиво сказал омоновец Антон. — С другого конца вагона и начинай. А я сейчас документики проверю — и отпущу товарищей.

Антон сунул паспорт Литвиновой Лидии Дмитриевны в черную сумочку. Однако он сделал неосторожное движение и чуть не уронил ее. Оттуда выпал зеленый патрончик с аэрозольными духами под названием «Опиум» и еще что-то блестящее, круглое.

— Ой, извините. — Антон собрал вещи с пола и загляделся на золотой перстенек с изящной печаткой. — Что ж вы кольца так неаккуратно кладете? Потеряете и не будете знать где.

— Боже мой! — воскликнула вдруг больная Чуваева, про которую все уже позабыли. — Но ведь это мое кольцо! Мое! Там и гравировка есть, три буквы: ВКЧ, Валентина Кирилловна Чуваева! Это я!

— Есть такая гравировка, — согласился Антон.

— Вы зачем взяли мое кольцо? — жалким голосом вопросила больная Чуваева, возмущенно глядя на Лидию Литвинову. — Вы что, с ума сошли? А… а…

Словно вспомнив что-то, она привскочила на полке и сунула руку под подушку. Вытащила оттуда потертую сумку — видимо, все женщины в мире прячут в поездах сумочки под подушки! — нервно дернула молнию и простонала:

— Кошелька нет! Меня обокрали! Она меня обокрала!

— Деньги свои проверьте, — скомандовал Антон мужчинам.

Струмилин сперва похлопал по карманам пиджака, потом вывернул их, но напрасно — бумажник исчез. Та сотня сохранилась только потому, что завалялась в джинсах.

— Пусто-пусто, — доложил Струмилин, косясь то на заспанное лицо Литвиновой, то на толстяка, который бестолково копался в карманах и в портфеле, шепотом причитая:

— Все деньги! Бумажник! Карта «Виза»! «Эппл»! И… о «Ролекс», мой «Ролекс»!

Он выставил вперед загорелую волосатую руку, на запястье которой остался только бледный след — здесь, очевидно, и находились прежде часы.

Омоновец Антон был парень деловой — он велел всем предъявить багаж. У заторможенной Литвиновой, изумленного Струмилина и ошеломленного Бо́рдо никакого багажа изначально не было, только у последнего оказался портфель с пачкой каких-то бланков.

У Чуваевой имелась при себе скромная дорожная сумка с убогим барахлишком: два платья, теплая кофта, бельишко, чулки, умывальные принадлежности в полиэтиленовом мешочке. Тут же лежала большая коробка дорогих конфет, перевязанная золотистым шнуром. Не дожидаясь просьбы омоновца, Чуваева открыла коробку. Конфеты лежали в серебряных и золотых гнездышках и выглядели ужасно аппетитно.

— Это мне сестра подарила, — всхлипнула Чуваева. — Я сестру навещала.

Ни денег, ни бумажников, ни мобильных телефонов Струмилина и Бо́рдо, ни «Ролекса» нигде не обнаружилось.

— Как же я буду теперь жить? — расплакалась Чуваева. — До зарплаты еще две недели, а с книжки я все давно сняла…

— «Виза»! — хлопнул себя по голове Бо́рдо. — Надо срочно позвонить в банк — вдруг в каком-нибудь банкомате уже снимают деньги по моей «Визе»!

— Да ничего она не снимает, вон же она сидит, — громко фыркнула из коридора Людочек, которая и не подумала идти убираться, и махнула на Литвинову.

Бо́рдо побагровел:

— Где мои деньги? Где моя «Виза»? Где мой «Ролекс»! Куда ты их спрятала?!

— В отделение пройдем, протокольчик составим, — сказал Антон. — Одевайтесь, товарищи, собирайте свои вещички, выходите, надо обыскать купе.

— Подождите, — простонала Чуваева. — Извините… Мне нехорошо, мне надо в туалет.

Ее бледные щеки залились краской, потом она со стонами удалилась.

— Слезайте, гражданка Литвинова, — скучным, официальным голосом приказал сержант Антон, глядя наверх и делая приглашающий жест. — Вы задержаны по подозрению в хищении имущества этих граждан.

— Что? — прохрипела Литвинова, неуклюже спускаясь с полки и чуть не падая на Струмилина. — Что он сказал?

— Что слышали, — холодно ответил Струмилин, размышляя, в самом деле она его не узнаёт или просто делает такой вид.