Тайна золотого орла, или Дима Томин и лавровый венок

Пока ехали кавалеристы, ребята вдавились в землю и боялись даже дышать. К счастью, клубы тёмно-серого дыма, перемешанного с пылью, не плохо маскировали, а шведам не пришла в голову мысль остановиться у воды. Ошарашенный, Андрей, прижавшись правой щекой к земле, бросал недоумённые взгляды на Диму. Пушечная пальба не прекращалась. Мутное, утреннее солнце с грустью смотрело сквозь дым, словно через разорванную, грязную тряпку.

Когда последний всадник скрылся в облаке пыли и стих стук копыт, Андрюша вскочил и бросился к лагерю, откашливая и сплёвывая пыль с песком. Дима кинулся за ним.

— Стой! — закричал он вдогонку, но Дорошенко был уже далеко.

Проскочив, на удивление быстро, сиреневую рощу, Дима выскочил на поляну, и остановился, как вкопанный. Поляна оказалась не та, где вчера разбили лагерь. Эта поляна намного шире. Сочный травяной ковёр окаймляют более массивные деревья, словно обнявшие друг друга разросшимися, длинными ветками.

Но самое главное — отсутствуют следы ночного лагеря. Ни палаток, ни остатка костра, ни нервничающих экстремалов. Кругом клубится дым, пахнет гарью и, без остановки, закладывая уши, грохочет канонада.

Сквозь шум орудий, совсем рядом, раздалось надрывное, конское ржание. Видимо бедное животное не выдержало царившего ужаса. Товарищи, словно сговорившись, бросились в сторону и укрылись за толстым, морщинистым стволом поваленного дерева. На поляну выехал отряд шведов. Но с другой стороны выскочили лихие зелёные мундиры. Это — русские.

Послышались выстрелы, крики раненых, лязг сабель, русская и шведская брань. В нос ударил сладковато-приторный запах крови, смешанный с солоноватым духом пота и терпким привкусом пороха. Люди с безумным остервенением рубили друг друга. Кони отчаянно ржали, гарцевали, вставали на дыбы и падали. Мелькали окровавленные шашки и штыки. Вскоре шведы отступили.

Дым колыхнулся и легко взлетел к потемневшим верхушкам деревьев, открыв чудовищную картину: десятка три убитых, множество раненых, истекающих кровью, несколько убитых лошадей. То тут, то там раздавались жалобные крики умирающих.

А гул битвы нарастал. Казалось, гремит повсюду. Куда бежать? Опять послышался топот копыт. Ребята пригнулись. В полном молчании, поднимая клубы коричневой пыли, проехал большой отряд русской конницы. Примерно, человек триста.

Когда скрылся последний всадник и затих мерный топот копыт, Андрюша сильно дёрнул Диму за рукав:

— Что всё это значит?

Дима кратко рассказал, о чём говорила Наяда. Пару секунд Андрей обдумывал услышанное, затем серьёзно произнёс:

— Значит, нужно спешить, спасать лавровый венок.

Дима внимательно глянул на Андрюшу. С горящими глазами и слишком уж сосредоточенным лицом друг напоминал потенциального клиента психиатрической клиники. "А может все находящиеся тут люди потенциальные клиенты психушки?" — подумал Дима. "Не зря ведь, психбольницу в Полтаве называют "Шведской"?"

— Андрей! Русалка говорила только про меня. Ты можешь остаться. — самым серьёзным тоном сказал Дима.

— Где? Здесь! — Андрюшины губы скривились в надменной улыбке.

— Ты понимаешь, что пойти со мной, это всё равно, что к щуке в пасть. — с нажимом сказал Дима.

— Ничего, и щука иногда отпускает добычу. — отшутился Андрюша.

— Наяда отправит тебя обратно в наше время. — не унимался Томин.

— Она что, оператор туристической фирмы?

— Андрюха! Я серьёзно.

— Я тоже серьёзно. Как я могу тебя оставить одного? Я иду с тобой. Это моё решение.

Дима внимательно глянул на друга. Тот смотрел спокойно, преданно.

— Спасибо, Андрюха! — Дима протянул руку. Плотная Андрюшина ладонь сжала ладонь Димы.

— Ну, а теперь пойдём. — уже спокойно ответил Дорошенко.

— Может, для начала, раненым поможем? — Дима сочувственно глянул на корчащихся и стонущих людей.

— Чем? И тебе жить надоело? — в голосе Андрюши зазвучала твёрдая сталь. — Чем ты им поможешь? А сам можешь погибнуть очень даже легко! Так что пойдём быстрее отсюда!

Друзья осторожно спустились по сиреневому тоннелю, и подошли к ставку. Блюдце ставка стало напоминать окно с тёмными, плотно занавешенными, но медленно колыхающимися шторами. Вместо утреннего тумана нервно клубятся рваные вихри пушечного дыма, и вода, потеряв прозрачность, непроглядная, как ржавая железная дверь.

— Наяда! — негромко позвал Дима.

Подул лёгкий ветерок. По ставку побежали маленькие, злые волны, ощетинившись, пенными клыками барашек. Ребята ждали с замиранием сердца. Шум битвы снова усилился.

Вдруг послышался лёгкий всплеск, и появилась прелестная головка Наяды.

— Тебе будет вдвойне тяжелее. Возможно, Тебя, даже не пустят в Полтаву небесную! — роковым голосом сказала она, пристально глядя на Дорошенко.

— Я принял окончательное решение. — спокойно ответил Андрюша.

— Что ж, твоё решение достойно восхищения.

Андрей промолчал, только внимательно глянул на Наяду.

— Я знала, что Вы вернётесь, только незачем было проверять лагерь. — продолжала русалка.

— Но…я…, я ведь сразу ничего не знал. Мне уже на поляне Дима всё рассказал. — пояснил Андрюша.