. Тайна золотого времени

– Почему вы ничего не пробуете? Или вас что-то не устраивает?

Сказать правду и признаться в том, что она испытывает приступы морской болезни? Или что она боится его? Нет, нельзя. Девушка опустила голову и попыталась попробовать паэльи, хотя в жизни никогда не ела паэльи. Дон Франсиско считал, что это еда бедняков, и не позволял дочери пробовать многое из того, что было сейчас на столе капитана.

– Я хочу знать правду, – наконец решительно сказала она.

– Какую?

– Кто я здесь?

– Я вам уже говорил.

– Но после того, что вы мне вчера сказали…

– Что?

– Нет, давайте только не будем играть в благородство… Может быть, это принято так у мусульман, – Лусия подбирала слова, чтобы найти подходящие.

– В благородство обычно играют христиане, – заметил он.

Лусия ожидала, что ее худшие опасения подтвердятся. Капитан словно прочитал ее мысли.

– Да, я выкупил вас у Саида. Вы это хотели услышать?

– Значит, я ваша наложница?

– Если хотите, да.

К горлу девушки снова подступила дурнота. А в голове звучала только одна нота с наигранным «Почему?». Жутко хотелось пить. Хорошо еще, что они сидели за столом так, что он не мог прямо на нее смотреть.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Дэвид, искоса взглянув на девушку.

– Хорошо, – ответила она неуверенно.

– Позвать кока?

– Нет, спасибо. Все очень вкусно, только я не голодна. Я бы, пожалуй, чего-нибудь выпила.

Дэвид позвонил в колокольчик, и кок тут же явился, словно вырос из-под земли.

– Чего изволите? Вина, воды, пекнеза или… ракы?

Почему-то Лусия выпалила «ракы», хотя она не знала, что это такое… Капитан нахмурил брови, но все же кивнул в знак одобрения. Лусия даже не успела нахмурить брови в ответ, как кок уже стоял возле нее с так называемым «ракы».

Лусия взглянула на кока и обомлела. Мужчина был весь как в саже: лицо, руки, волосы. Чернота его кожи еще больше контрастировала с белизной фартука. Это был … бес, выскочивший из преисподней, это был бес из ее сна. Желтые белки черных глаз, толстые губы, крупный подбородок, кудри, выбивавшиеся из-под головного убора, и массы всего этого было куда больше, чем вес его коротких ножек и несоразмерно длинных рук.

Лусии совсем расхотелось есть, и она одним залпом выпила то, что ей поднесли. В ту же минуту горло обожгло, будто она проглотила пламя; ей показалось даже, будто внутри нее взорвалась преисподняя. Лусия сильно закашлялась, чем только вызвала смех капитана.

– Возьмите, съешьте, – сказал он, протягивая яблоко. – Уж истинно Писание: [13] Вы никогда прежде не пили ракы, не так ли?! Так зачем попросили то, чего не знаете и не должны знать?!

Лусия не нашлась, что ответить, но после выпитого ей стало намного легче, тошнота ушла, и все произошедшее воспринималось уже как дурной сон. А происходящее… Если она наложница, то у нее нет другого выбора. Она должна откупиться или умереть. Может быть, для начала просто напиться?! Она посмотрела на пустой бокал, потом на капитана и сказала:

– Какой у вас странный кок.

– Вы находите? Он был рабом у Исмаил-бея, пока я его не выкупил. Талант не должен пропадать… Ну же, ешьте… Ешьте, и вам станет намного легче.

Лусия понемногу отведала всего, в том числе не погнушалась паэльи и турецких закусок. Оставалось теперь время для десерта. А уж, как известно, равных мусульманам по части сладкого нет. Щербет, халва, цукаты из каштана, айран, пекнез… Девушка никогда в жизни не ела так много и так вкусно. Но ее не покидала мысль, для чего все это? Явное противопоставление восточно-испанского не давало покоя. Капитан хотел этим сказать, что на Востоке все лучшее?!

В конце концов Лусия осмелела настолько, что неожиданно выпалила:

– Я согласна…

– На что?

– Я дам вам выкуп… больше того, что вы заплатили за меня Саиду… Сто тысяч подойдет?!

Капитан усмехнулся.

– Откуда вы знаете, сколько заплатил за вас я?

– Догадываюсь… Тем более, я слышала, что говорили ваши люди обо мне…

– Хм… Откуда же вы возьмете деньги?

– Если вы позволите, я напишу письмо, и мои родные отдадут за меня сто, нет двести тысяч, если нужно…

– Мне не нужны ваши деньги! – раздраженно бросил он. И спустя какое-то время уже неожиданно спокойным, ровным тоном добавил:

– Хорошие, добрые чувства не купишь ни за какие деньги.

Лусия посмотрела ему в глаза. Неужели это правда? Неужели этот человек, сидящий перед ней, так бескорыстен?! Значит ее подозрение, что он зарабатывает нечестным путем, ошибочно? И потом… Разве у язычников есть понятие бескорыстия?! Есть ли у них вообще понятие моралите, которое ей с детства внушали?! Но она смотрела ему в глаза, и ей так хотелось ему верить!

И все же капитан помогал испанцам не просто так. У него какие-то цели; цели, в том числе и в отношении нее. «А если он шпион? Если он таким образом передает сведения на Восток? Что он говорил вчера? Ну да, всему миру известно, между Испанией и Алжиром в любой момент может разразиться новая война…», – подобная мысль так сильно поразила ее, что это не ускользнуло от Дэвида. «Тогда и странности на корабле, очевидные странности в самом поведении капитана, в его словах вполне объяснимы».