Тайна Золотой Долины

Мы взвалили на себя кое-какие вещи и направились к выходу из Золотой Долины. У сторожевой скалы свернули в лес, но не пошли по тропинке, а обогнули скалу с противоположной стороны и вскарабкались наверх. Там спрятались за выступ и стали наблюдать.

Не прошло и двух минут, как из воронки выскочил старик, живой и невредимый. Он быстро пробежал все расстояние, отделявшее скалу от пещеры, и остановился на тропинке. В руках у него снова было ружье.

– Бери на мушку и стреляй! – прошептал Левка, завозившись от нетерпения.

Но я не выстрелил – какой толк в том, если мы привезем в Острогорск труп вонючего старикашки! Негодяй нужен живой, у него тайна Золотой Долины.

Между тем старик, видимо, заподозрил неладное. Не найдя нас на тропе, он понял, что мы не могли так быстро подняться в гору и, очевидно, испугался засады. Ружье-то теперь было и у нас!

Поминутно оглядываясь, шаря глазами по кустам, он прошелся вдоль опушки и снова исчез в воронке.

– Теперь смотрите на пещеру! – сказал я.

Через несколько минут недалеко от воронки зажглась светящаяся точка, и яркий солнечный зайчик опять начал плясать по Долине.

Сомнений не было: старик все время следил за нами через какое-то приспособление вроде перископа.

Мы засекли светящуюся точку и с Димкой лесом стали приближаться к ней. Левка остался на скале, чтобы своими сигналами помогать нам отыскать точку, если мы почему-либо перестанем ее видеть.

Действительно, как только мы сошли со скалы, таинственное светящееся пятно исчезло, хотя солнечный зайчик все еще носился по окрестности. Скоро со скалы послышался крик сойки. Это Левка сигналил о том, что мы поравнялись с источником света. Мы легли на землю и поползли от опушки к реке. Снова крик сойки, – значит, мы где-то уже у цели. И вдруг сойка крикнула несколько раз подряд, словно Левка хотел сказать нам: «Да вот же он! Хватайте, держите, бейте!» В тот же миг мы увидели тонкую трубку, торчавшую из-под земли; на конце ее был стеклянный колпак, похожий на микрофон. Мы вскочили. Размахнувшись прикладом, я ударил, и осколки битого стекла брызнули со звоном во все стороны. Металлическая трубка, как змея, втянулась в нору, но… У нее уже не было жала.

Левка стоял во весь рост на скале и в восторге крутил в воздухе шапкой. Димка нагнулся к отверстию, где исчезла трубка, и крикнул в дыру:

– Ну как? Видишь теперь? Смотри: я показываю тебе кукиш. На, выкуси!

Под нами что-то грохнуло, Димка отдернул руку и, улыбаясь бледными губами, медленно произнес:

– Вот тебе раз! Он – кусается.

Старик выстрелил в отверстие, но пуля только обожгла и ободрала слегка Димке палец. Хорошо еще, что выстрелил старик не тогда, когда Димка с ним переговаривался!

Мы с облегчением вздохнули: теперь враг был не так уж страшен. Хватит ползать на карачках, можно разогнуться и ходить по Долине во весь рост!

Я велел Димке посидеть у воронки, а сам ринулся к хижине. Там я нашел Левку и… Белку. Она все-таки пришла. А зачем, если я такой противный?

Еще издали было слышно, как Левка, уже, видимо, рассказав о нашем новом приключении, громко и весело кричал:

– Теперь – все! Теперь перестанет шляться по Долине! Теперь о нем не скажут: его не видят, а от него не спрячешься. Ослепили старикашку!

«Наверно, Белка еще не успела передать про несчастье, – решил я. – Иначе он вел бы себя иначе».

– Молокоед, – сказала Белка, когда я открыл дверь, – что с тобой? На тебе лица нет!

– А куда же оно девалось? – невесело улыбнулся я, не зная, как мне вести теперь себя с Белкой.

Зеркала у нас не было, и я посмотрел в котелок с водой: почти черное, худое лицо с воспаленными глазами… Попробуй не поспать трое суток – не только лицо, голову потеряешь!

Белка забеспокоилась, стала всячески ухаживать за мной, рылась в аптечке, отыскивая лекарство.

– Тебе надо срочно лечь, Молокоед, – приговаривала она. – Ложись, а я буду около тебя дежурить.

«Вот подлиза! – думал я. – Теперь юлишь, а вчера что говорила?»

И нарочно, чтобы позлить Нюру и отомстить за вчерашнее, я перешел на индейскую речь:

– Слушай, Рыжая Белка, мы теперь встали на Тропу Войны, где женщинам делать нечего. Вернись в свой вигвам и займись женским делом.

– Подумаешь! – сразу вспыхнула она, сощурив свои реснички. – Тогда мы пойдем с Дубленой Кожей рыбу ловить.

Она взяла удочку, подбежала к Димке и, схватив его за руку, потащила к реке.

Мне тоже, может быть, хотелось ловить с Белкой рыбу, но я взял себя в руки и сказал Левке все на том же индейском языке:

– Слушай меня, Федор Большое Ухо! Ты привел сюда эту женщину, и наше мужество растаяло под огнем ее глаз. Ты видишь этого юношу, который стоит сейчас у реки? Он делает вид, что его интересует крошечная уклейка, которая теребит муху на удочке. Но его сердце уже размякло: это не сердце воина, а кусок слизи. Иди и прогони отсюда Рыжую Белку.

– Она же обидится, Молокоед! – пролепетал Левка. Но мое сердце ожесточилось:

– Вот и хорошо, что обидится. Постарайся обидеть ее сильнее, Большое Ухо, чтобы васильки ее завяли и тебе больше не хотелось в них смотреть, обидь ее так, чтобы она заплакала и ушла.