Тайна звуковых шифров архаичного интернета

Реакционный философ – мистик Эммануил Сведенборг, в

XVIII веке, закладывая нерукотворный погост истории ла-

тинского шифра – над пепелищем инквизиционного креста

католической церкви, – произнёс прощальную эпитафию

средневековой системе звуковой коммуникации великой им-

перии Рима «Земля – это человек». В этих трёх словах космо-

гоническая философия великого шведа, пройдя бесконечные

просторы человеческой мысли, обрела законченную формулу

бытового языка. Ставя в очередной раз перед наследием че-

ловеческого прародителя Адама основополагающий вопрос

о языке, дабы определить мотивацию сути самого человека.

Язык, или по научным канонам код, или голограмма, иници-

ирующий начало формирования действий во времени, обу-

славливается условиями окружающей среды. Если для биоло-

8

гической полноценности климат и среда обитания являются

основой основ, то для энергетической состоятельности биоло-

гических мутаций язык, или наработанная голограмма, стано-

вится панацеей правильности выбора направлений движения

во времени. Как правило, основную тяжесть ответственности

наработки коммуникативной голограммы общественности

несёт на себе локомотивный шифр звуковых систем. В его

арсенале сохраняются узловые коды выведенных временем

языковых систем, а также свод правил моделирования но-

вых звуковых соединений. Коммуникация, сложившаяся с

отклонением от этих параметров, воспринимая инструкцию

от глобальной системы космической сенсорной сети, создаёт

на пути движения шахты и ответвления. Таким ответвлением

и является в латинской звуковой системе корзина условных

носителей зашифрованной информации, ведущая большин-

ство научных направлений к тупику. В процессе атакующе-

го научного прорыва, без должной оглядки на наработанные

веками звука энергетические блоки и узлы, сформированные

мусорные ловушки метафизических болванок типа «микро,

макро, био», нарушают обратную связь биологической мате-

рии с материнской инструкцией космического чрева, в ко-

тором как живой плод развивается наша земля. Представьте

себе на уровне высшего интеллекта ответ на вопрос, кто ты

человек – «я есть микрокосмос», как это сделал триста лет

до Сведенборга другой гениальный мыслитель – Рабле. Обя-

занный констатировать своим ответом звуковыми доводами,

этому человеку нечего будет сказать, ведь о мотивационной

сути звуковых формул «микро» и «макро» он знает только как

о некой общепринятой терминологии. Оперируя подобно

игле в глобальных науках, как астрономия, философия, хи-

мия и физика, мировая наука обязана знать хотя бы условную

мотивацию этих архиважных приставок. Старое средневеко-

вое матовое окошко распахнуто настежь, и архаичная игла с

просаленной ниткой давно уступила место лазерному лучу.

Всеобъемлющая способность которого, сращивая временные

вехи старой и новой материи, требует идеальной стериль-

ности анатомического объекта. Бытовое заключение обоих

9

мыслителей средневековья идеально, что не скажешь о науч-

ной стороне философии человека и мира. Сравнивая челове-

ка с микрокосмосом и землёй, ненасытное любопытство этого

человека упирается в вопрос. А что же такое, по сути, микро-

космос и земля, да и сам человек? С точки зрения латинской

звуковой системы, обусловленной химерической философией

античного богохульства, слово создали люди и они его должны

принимать в том виде, в котором его преподносят.

И огромное число метафизических болванок так и пестрят в

анналах науки и истории, не имея точного определения самой

сути этих терминов. Поэтому, черпая из бездонного колодца

Божьего слова священные звуки, посредством этих болванок,

мировой науке никак не удаётся наполнить своё необреме-

нительное чрево непреложной истиной. Истина, постоянно

наталкиваясь на звуковые ежи, при мотивации этой системой

передовой мысли, лопается как мыльные пузыри в объятиях

мгновения времени. Наступательные движения мировой на-

уки, введённой в заблуждение философией богохульства, об-

ретают форму феерической упоённости шаловливого сорван-

ца. Повторяя безумную ошибку своего куда более развитого и

мыслью, и словом далёкого собрата, строителя «Вавилонской

башни». Однако представляя человека неким микрокосмо-

сом, мировоззрение Рабле, обусловило единство управляемо-

сти и космоса, и микрокосмоса. Сохранность стационарного

развития и малого, и большого, выводя в некий единый центр

вне условного времени, Рабле материю и идею заключил в

этот микрокосмос. Тем самым лишая инициативности в этом

едином центре обеих составляющих – и материю, и идею. От-

катывая вопрос первичности к метафизическим болванкам

научной системы локомотивного языка. Но что собой пред-

ставляют эти архаичные приставки «микро, макро», как и

сама звуковая система, Рабле не знал. И всё же, как прови-

дец, он не вознёс человека на уровень всё постижимого Бога,

которых в средневековье вынашивали огненным крестом

католической церкви. Эта же звуковая неопределённость до-

влела и над Эденбергом, заставляя сего мыслителя идею кос-