Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны.

Отшельник помог её напиться. Взвар был вкусный, пряный, свежий. Сначала прошла неприятная, с мерзким привкусом сухость во рту, потом перестали дрожать руки, а через несколько минут принцесса смогла встать на ноги.

— Ну вот и хорошо, — улыбнулся отшельник. — Сейчас сама пойдёшь, а то времени рассиживаться у нас, девица, нет.

Принцесса с трудом прошла несколько шагов. Непослушные ноги её почему-то рассмешили.

— Я ничего не помню, — вдруг сказала она серьёзно.

— Ничего, это скоро пройдёт, — пояснил Ольд.

— Но где мы, и что…

— Долго рассказывать некогда, да и не к чему, говорю же, пройдёт. А коротко, дело обстоит так. Я отшельник Ольд, должно быть, слышала? Филипп с Эльзой, скорее всего, на Заречном хуторе. Мы в Сельвероне, барон Квалдур остался с носом, а твой суженый сейчас борется с морнами — сумрачными войнами Эрсепа Проклятого. И ему нужна наша помощь.

Адель посмотрела на отшельника взглядом, свидетельствующим, что она начала возвращаться к реальности.

— В Сельвероне?! Но как?

Она быстро огляделась, но у неё тотчас закружилась голова.

— Так что, меня украли? А-а, наверное, усыпили?

— Околдовали немного. Но это мы вылечили.

— Корфул! он здесь?

Отшельник одобрительно кивнул. Наконец-то девушка стала думать о главном.

— Совсем рядом, — подтвердил Ольд. — И ждет нашей помощи. Вот у меня и подарочек для тебя есть.

И отшельник достал из-за ствола дерева арбалет и полный колчан стрел. Глаза девушки вспыхнули.

— Ну, пойдём потихоньку. Я возьму твоего коня.

— Пешком?

— У меня тут тоже недалеко лошадка припрятана.

— А как это вы?..

— Потом, всё потом, детка.

Глава тридцать вторая

Последняя битва

Принц первым увидел сумрачных всадников. Четыре чёрные точки замерли на самой опушке, готовые вступить в схватку, в которой уже не было места для их смерти. Они уже умерли однажды, и теперь чужая владела их мёртвыми телами. Преследователи приближались, и сердца их наполнялись тревогой. Шагов за двести принц остановился. Страшнее всего было юному Энтуру. Возможно, он уже сто раз пожалел, что не вернулся домой, но виду не показывал.

— Интересно, как с этой нечистью драться-то? — спросил он нарочито развязно.

— Мечом, — мрачно ответил принц Корфул.

Он, разумеется, не боялся, просто ему было досадно от очередного препятствия.

— Если это нежить, — на удивление спокойно проговорил Витольд, — то у них нет ни своей воли, ни своей жизни. У них вообще ничего нет: ни ненависти, ни раздражения, ни обиды, или досады. Они ничего не боятся, но они ничего и не ценят. Им ничто не интересно. Думаю, им безразлично, справятся они с нами или нет. Их единственное оружие — наш страх, а если мы не будем бояться, они бессильны. Нам надо бороться со своим страхом. А чем можно победить страх, а, юноша?

Энтур пожал плечами, но тут же выпалил:

— Храбростью!

Принц нашёл ответ достойным, а Витольд расхохотался. Этот смех в такой ситуации был совершенно неуместен, но хранитель смеялся так искренне, что его спутники невольно улыбнулись.

— Смехом! Победить страх можно только смехом, только чувством юмора. Поэтому драться с ними нужно весело, побольше выдумки, побольше шутки. Они этого не понимают. Гей-я! — выкрикнул хранитель и помчался вперёд.

Принц и Энтур поспешили за ним, тоже стараясь повеселей улюлюкать. Пока они приближались к сумрачным всадникам, Корфул, единственный из троих опытный воин, внимательно огляделся и быстро оценил ситуацию: на севере возвышался небольшой пригорок, и, в случае необходимости, можно будет занять эту высоту для облегчения обороны.

— Если будут теснить, — кричал он на скаку, — рассеяться и собраться на том холме!

Схватка началась. Трое живых против четырёх некогда убитых воинов, телами которых завладела мрачная воля владыки Даркулона, — морнов, сумрачных гвардейцев Эрсепа Проклятого. Витольд был прав, морны не знали страха, но не знали и жизни, её непобедимой радости и веселья. Они дрались очень умело, безукоризненно умело, как-то уж очень правильно, потому любой неожиданный, парадоксальный, просто дурацкий приём был им непонятен, приводил в замешательство. И чем больше было таких чудачеств, тем больше ошибок совершали сами морны. И собственные ошибки их ставили в тупик не меньше, чем чудачества противника. Витольд веселился вовсю. Странно, но здесь, за сотни миль от дома, на границе зачарованного леса, он чувствовал такое воодушевление, какого, пожалуй, не знал прежде.

— Ну что!? — дразнил он морна. — Тебе не страшно? Тебе плевать на раны, потому что у тебя нет крови? А как ты повоюешь без головы?!

И голова морна не замедлила отлететь в сторону.