Читаем Тайная дипломатия — 2 полностью

Тайная дипломатия — 2

Игнатьев с утра сделал мне царский подарок, вручив последнее, что у него еще оставалось — целую пачку векселей, общей стоимостью в двадцать миллионов франков. Что мне теперь делать с этими ценными бумагами, я даже не знаю. Я их даже в расчеты не брал, когда докладывал руководству. Двадцать миллионов — сумма большая, но это номинальная стоимость, а кто их за такие деньги возьмет? Может, четверть выручу. И возьмут ли вообще? Я с векселями дел не имел, предпочитая наличку.

Взамен ценных бумаг я вручил графу собственный подарок — «Житије светитеља Алексија, митрополита московскога и целе Русије» на сербском языке, купленное на Сухаревском рынке за смешные деньги. Но генерал был счастлив, заполучив издание. А может, ему просто понравилось оказанное внимание?

— Товарищ начальник, теперь ваша очередь, — неожиданно сказал Исаков, передавая мне гитару.

Он что, думает, что я умею играть? Или в это время считалось нормальным, чтобы все, кто носил хоть какие-то офицерские погоны (Петрович-то считает меня прапорщиком), обязательно умели играть на музыкальном инструменте? Нет, когда-то, давным-давно, в десятом классе я пытался брать уроки игры на гитаре, даже тренькал «В траве сидел кузнечик» на одной струне, но даже три «блатных» аккорда не сумел освоить.

— Олег Васильевич, а вы спойте эту, про колоколенку, — попросил Петрович.

Про «Колоколенку» мне сегодня не спеть, а уж тем более, не сыграть. Вернув гитару Александру Петровичу, попросил:

—Давайте-ка так — вы сыграете, а я спою.

Как сумел, попытался объяснить, чего я хочу, Исаков кивнул, подбирая музыку, а я запел, стараясь походу менять слова:

— Шел в атаку яростный и жестокий год,

У деревни Крюково погибает взвод.

Все патроны кончились, больше нет гранат,

Их в живых осталось только семеро молодых солдат.

Будут плакать матери ночи напролет,

У деревни Крюково погибает взвод.

Не сдадут позиции, не уйдут назад,

Их в живых осталось только семеро молодых солдат.

Командир израненный прохрипел — «Вперед»!

У деревни Крюково погибает взвод,

Но штыки горячие бьют не наугад,

Их в живых осталось только семеро молодых солдат.

Так судьбой назначено, чтобы в эти дни

У деревни Крюково встретились не мы.

Где полег со славою наш бессмертный взвод,

Там шумит, шумит сосна высокая, птица гнезда вьет[2].

Когда я допел последнюю строчку, слезы вытирал уже не только Игнатьев.

— Олег Васильевич, это которое Крюково? — заинтересованно спросил Павел Николаевич, один из сотрудников, которых мне предоставил наркомат торговли. — В Галиции где-то?

Он, вроде, хотя и служил в армии, но был полковым интендантом, но не суть важно. Иной раз и интенданты в атаку ходили.

— В Прибалтике, неподалеку от Риги. Оно не совсем Крюково, но как-то похоже звучит, — улыбнулся я. — Может быть Хуково, но скорее какой-нибудь хутор Хакен. И вообще, у каждого своя деревенька…

Я еще мог бы болтать достаточно долго, но тут ко мне подошел официант. Склонившись к уху, парень сказал громким шепотом:

— Мосье Кусто, вас спрашивает курьер из Москвы.

— Курьер из Москвы? — с удивлением переспросил я.

— Именно так, — закивал официант. — Он за дверью, не желает входить. Говорит, что срочное дело. В торговом представительстве вас не застал, поехал искать.

Интересно, что за курьер такой? Ладно, посмотрим.

Кивнув Наталье, я потихоньку пошел к выходу.

А неподалеку от входа стоял … Яков Блюмкин.

— О, привет. Ну, наконец-то я тебя отыскал, — радостно сообщил главный авантюрист Советской России. — Прости, Аксенов, парень ты неплохой, но у меня приказ. А приказы, как понимаешь, надо выполнять.

Яшка Блюмкин вскинул руку, направив ствол своего любимого пистолета прямо мне в лоб.

[1] Предположительно автором стихов является поэт Сергей Копыткин.

[2] Автор текста Сергей Островой.