Тайная дипломатия Кремля

Конференция проходила с 10 апреля по 19 мая 1922 года. Участвовали двадцать девять государств. В Геную отбыла большая советская делегация – 63 человека, они разместились в двух вагонах.

Как и следовало ожидать, Европа потребовала от России признания долгов, сделанных царским правительством и Временным правительством, а также возвращения иностранным владельцам национализированной собственности. В общем, это были элементарные условия возобновления торгово-экономических отношений и предоставления новых кредитов. Европа не требовала сразу вернуть все долги, но она говорила: признайте хотя бы, что вы все-таки взяли у нас деньги. Понятно и требование компенсации тем иностранцам, которых лишили собственности в России: как может любое европейское правительство предоставлять новые займы стране, которая ограбила его граждан?

Считать хотя бы часть требований справедливыми и признать долги царской России предложил Леонид Борисович Красин, остроумный и талантливый человек. Он пользовался немалым уважением в Москве, потому что в свое время сыграл важнейшую роль в финансировании партии большевиков. Это он, в частности, убедил миллионера Савву Тимофеевича Морозова и мебельного фабриканта Николая Павловича Шмита передать большевикам огромные по тем временам средства. Борьба за эти деньги оказалась долгой и аморальной, с использованием фиктивных браков, но увенчалась успехом.

Красин же занимался и нелегальной закупкой оружия для большевистских боевых отрядов. Царская полиция его арестовала. Он сидел в Таганской тюрьме, где сумел выучить немецкий язык, прочитал в оригинале всего Шиллера и Гете. После ссылки он отошел от революционных дел, окончил Харьковский технологический институт, четыре года строил в Баку электростанции, а потом и вовсе уехал в Германию, где успешно работал по инженерной части в фирме «Сименс-Шуккерт» в Берлине. Немцы его высоко ценили.

Красин был одним из немногих большевиков, которые понимали, что такое современная экономика и торговля. Поэтому Ленин привлек Красина к государственной работе: Леонид Борисович некоторое время возглавлял Чрезвычайную комиссию по снабжению Красной армии и Наркомат путей сообщения, в 1918 году стал наркомом внешней торговли.

Он принимал участие в брест-литовских переговорах с немцами. Вместе с Литвиновыми вел первые дипломатические переговоры с Эстонией в сентябре 1919 года. Красин сформировал делегацию, которая несколько позже, уже под руководством Адольфа Иоффе, подписала Юрьевский мир с Эстонией. Усилиями Красина Великобритания первой из крупных держав в марте 1921 года де-факто признала советскую власть.

Так вот Красин, зная настроения западных держав, предложил Ленину признать долги царского правительства, причем об их возвращении пока что не было и речи. В ответ, убеждал Красин своих товарищей, европейские державы, во-первых, признают Советскую Россию и, во-вторых, дадут столь необходимые ей кредиты. Сделка очевидно выгодна России. Ленин категорически не соглашался с такой позицией. Он писал Чичерину:

«Не берите на себя при закрытии Генуэзской конференции ни тени финансовых обязательств, никакого даже полупризнания долгов и не бойтесь вообще разрыва. Особое мнение тов. Красина показывает, что его линия абсолютно неверна и недопустима».

Годом раньше, 6–8 октября 1921 года, в Брюсселе прошла международная конференция на тему об оказании помощи голодающим, по результатам которой было рекомендовано давать кредиты при условии «признания русским правительствам существующих долгов». Речь шла о возвращении займов, полученных до 1914 года.

29 октября 1921 года в «Известиях» под заголовком «Декларация о признании долгов» появилось заявление наркома Чичерина (накануне оно было передано правительствам великих держав): «Российское правительство… заявляет, что предложение признать на известных условиях старые долги идет в настоящее время навстречу его собственным намерениям… Советская республика может принять на себя эти обязательства лишь в том случае, если великие державы заключат с ней окончательный всеобщий мир и если ее правительство будет признано другими державами».

Предварительные жесткие условия сводили возможность договориться на нет.

Теперь на переговорах с британским министром Ллойдом Джорджем Чичерин фактически все же вышел за рамки данных ему в Москве директив. Нарком предлагал какие-то возможности компенсировать потери иностранных владельцев собственности в России. Он был готов и на более значительные, но этого ему не позволили. Чичерин получил из Москвы шифровку за подписью членов политбюро, в которой возможность каких-либо уступок отвергалась напрочь.