Тайная дипломатия Кремля

В том же году Молотову досталось за статью в журнале «Коммунист», где он написал, что в СССР построены лишь «основы социалистического общества», а не само социалистическое общество, как полагалось говорить. Хрущев этой промашки не упустил. Критика была публичной, опасной для репутации Молотова. И ему пришлось напечатать в «Коммунисте» самоопровержение, в котором он признавал свои ошибки, и каяться: «Я считаю эту формулировку теоретически ошибочной и политически вредной».

В следующем году, накануне приезда в Москву Иосипа Броз Тито, на заседании президиума ЦК 25 мая 1956 года вновь возник спор. Хрущев обрушился на Молотова:

— Молотов остался на старых позициях. Неправильно то, что предлагает Молотов. Нас огорчает, что за время после пленума он не изменился.

На следующий день на заседании президиума занимались уже самим Молотовым.

— У него плохо идет с Министерством иностранных дел, — сказал Хрущев. — Он слаб как министр. Молотов — аристократ, привык шефствовать, а не работать. Надо освобождать.

Прозвучали три фамилии возможных сменщиков: Микоян, Суслов, Шепилов.

28 мая дискуссия на президиуме продолжилась. Микоян, Каганович, Ворошилов были против снятия Молотова. Остальные потребовали убрать его из МИД. Молотов был освобожден от должности министра иностранных дел, потому что невозможно было представить, как он станет пожимать руки руководителям югославской делегации. Грубые, оскорбительные письма, адресованные Тито, в 1948 году были подписаны Сталиным и Молотовым.

Когда Молотов перестал быть министром, даже его любимец Андреевич Андреевич Громыко сказал: «Теперь работать будет легче».

«Имелись в виду не только ставшие иносказательными молотовское упрямство и догматизм, но и его привычка восседать в нетопленых помещениях, — пишет Валентин Фалин, бывший посол в ФРГ. — Другие в министерстве враз излечивались от заикания, сходного, как утверждали, с дефектами речи бывшего главы дипломатического ведомства».

А что касается Югославии, то напрасно Вячеслав Михайлович так сопротивлялся: никакой дружбы с Югославией все равно не получилось. После переговоров с югославской делегацией в местные партийные органы разослали информационную записку, в которой говорилось: «ЦК КПСС считает, что данная тов. Булганиным в его речи на завтраке в Москве 5 июня с.г. характеристика тов. Тито как ленинца является преждевременной».

Хрущев не упускал случая выставить соратника в глупом свете. С Маленковым и Молотовым он уже разделался. Теперь ему предстояло подорвать позиции главы правительства Булганина, к которому он относился без уважения. Никита Сергеевич уже сообразил, что ему нужны не соратники, а подчиненные.

Вскоре после назначения Булганина члены президиума осматривали выставку продукции легкой промышленности. Булганин что-то сказал об искусственном шелке, и Хрущев публично набросился на Булганина: «Вот видите — председатель Совета министров, а ничего не понимает в хозяйстве, болтает чушь».

Освобожденный от мидовских дел Молотов потребовал себе какой-то работы, и в ноябре его сделали министром государственного контроля. Эту должность когда-то занимал верный сталинский помощник Лев Захарович Мехлис, а потом Всеволод Николаевич Меркулов, соратник Берии, вместе с ним и расстрелянный.

Зимой 1957 года Молотов приехал в Воронеж вручать области орден за успехи в развитии сельского хозяйства. Помимо торжественного собрания он выступил еще и на городском митинге. На следующий день вечером Вячеслав Михайлович пришел в театр, давали спектакль по пьесе Горького «На дне». Неожиданно он потребовал к себе редактора областной газеты. Им был Борис Иванович Стукалин, будущий заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС.

Стукалин вошел в директорскую ложу. Молотов по телефону отчитывал главного редактора «Правды» за опечатку, допущенную при публикации его воронежской речи: вместо слов «натруженные руки» появились «напряженные руки». Разделавшись с московским редактором, принялся за воронежского:

— Почему вы не напечатали мою речь на городском митинге?

— Вячеслав Михайлович, ваша речь не стенографировалась, — объяснил Стукалин, — а публиковать такой ответственный текст по живой записи не решился.

Молотов пребывал в хорошем настроении, почему усмехнулся:

— Скажите лучше, что пожалели место в газете. Я сам работал редактором, знаю, как приходится дорожить каждой строчкой…

27 марта 1957 года на заседании президиума ЦК Хрущев в очередной раз раскритиковал Молотова — на сей раз за то, что не подготовил положение о госконтроле. Маршал Жуков, который Вячеслава Михайловича терпеть не мог, добавил:

— Надо освободить госконтроль от функций контроля над Министерством обороны.

Отдельно товарищи раскритиковали Молотова за его возражения против плана децентрализации управления промышленностью. Хрущев подвел итог: