Тайная геометрия

После смерти тело Якова Вилимовича было перевезено из Глинок в Москву и погребено в Лютеранской кирхе Святого Михаила. В 1929 году она была снесена, а на ее месте возведена аэродинамическая лаборатория Центрального авиационного института (ЦАГИ). И оказывается, незадолго до смерти Брюс писал в письме своему другу: «Меня скоро не станет, а на моих костях потомки российские летать будут учиться».

Прочитав все это, Ефим подумал: выходит, легенды, возникшие вокруг фигуры Брюса, какие-то основания под собой все-таки имели?

Но, кроме этих бесспорно интересных, хотя и не слишком правдоподобных сведений, в сознании Ефима задержался еще один фактик. Совсем малюсенький. На первый взгляд, даже пустяковый. Майор встретил его в описании вещей, оставшихся после смерти Якова Вилимовича.

Прибывшие из Петербурга чиновники скрупулезно перечислили на бумаге все книги и предметы, обнаруженные в его рабочем кабинете. Под «нумером сто семнадцать» там значилось: «Зеркало круглое, небольшое. Если в него посмотреть, сразу увидишь не только лицо свое, но тем же разом и затылок свой с загривком. Диковина для забавы…»

Никакого объяснения такому странному для зеркала способу отражать человеческий облик, в сознании майор Мимикьянова тогда не родилось. Но почему-то непонятный фактик засел в памяти накрепко. Чем-то он зацепил майора.

Видимо, его подсознание уже тогда не согласилось с мнением чиновников Академии, составлявших опись вещей.

Похоже, не только для забавы предназначалась эта вещица. А вернее, совсем не для забавы.

26. Странный случай в библиотеке

Но тот вечер в библиотеке майор Мимикьянов запомнил не только потому, что вычитал интересную информацию о человеке, умершим более, чем два с половиной столетия назад.

Имелась и еще одна причина для этого.

Причина, как будто, – незначительная и даже глупая. Но, все-таки, она имелась.

Состояла она в следующем.

Майор сидел в полумраке, устремив взгляд на яркий световой круг, рожденный настольной лампой. В круге лежала раскрытая книга. Со стен научного зала на него строго, но, вообщем, одобрительно смотрели отпечатанные с черно-белых гравюр портреты мыслителей прошлого – Исаака Ньютона, Дмитрия Менделеева и Чарльзя Дарвина – великих систематиков, попытавшихся найти общие закономерности в отдельных частях Мироздания. Ньютон – в движении тел. Менделеев – в структуре тел. А Дарвин в движении и структуре живых существ.

Классическая Механика Ньютона под давлением теории относительности Альберта Эйнштейна сократила действие своих законов с Вселенских масштабов до масштабов нашей маленькой планеты, и то, если тела на ней движутся со скоростями, далекими от скорости света.

Дарвиновская Теория естественного отбора, считающая главным двигателем эволюции выживание наиболее удачных экземпляров животных, каким-то непонятным образом получившихся в результате случайных мутаций, тоже сильно обветшала под обстрелом снарядами класса «факт». Сегодня в нее верят разве только школьные учителя биологии. Из тех, что не слишком любят свою профессию.

А вот периодическая система, придуманная профессором Менделеевым, расположившая все известные элементы Вселенной в строжайшем порядке, один за другим, по мере возрастания их атомного веса, как стояла, так и стоит непоколебимо. Не имея на своих белоснежных стенах ни единого повреждения.

Видимо поэтому, оба англичанина выглядели на портретах грустными. А в уголках глаз и бороде Дмитрия Ивановича пряталась довольная улыбка русского мастерового, хорошо знающего себе цену.

И Ефиму на мгновение показалось, что он, и те несколько человек, что тихо дышали в разных концах библиотечного зала, находились не в правом крыле Дома ученых, а вот в этой прекрасной и вечной Вселенной Знаний, находящейся вне скучного человеческого мира алчности, тщеславия, бесконечных войн и бессмысленных смертей.

На ярко освещенном настольной лампой листе Мимикьянову встретился термин, значение которого он, как технарь, забыл или вообще не знал – герменевтика. Майор встал со своего места и отправился в угол читального зала, где на открытых стеллажах стояли энциклопедии, словари и справочники.

Стеллажи стояли небольшим двориком, попасть внутрь которого можно было в промежуток, оставленный между одной из полок и стеной. Войдя во дворик, майор походил вдоль полок и, наконец, нашел необходимый том энциклопедии. Раскрыв его на нужной странице, он узнал, что герменевтика, это – наука, занимающаяся раскрытием внутреннего смысла событий, высказываний и текстов.

За свой стол майор вернулся удовлетворенный. Оказывается, в сущности не просто оперативной работой, а вот этой самой наукой с красивым и загадочным названием он и занимался всю свою сознательную жизнь по двенадцать часов в сутки, а то и больше.