Тайная история Изабеллы Баварской

Епископ, подобно упомянутому нами монаху-кордельеру, убийство тирана преступлением не считал и поэтому пришелся ко двору и Изабеллы, и герцога Иоанна. Королева с радостью избрала сего убежденного сторонника мрачной теории оправдания убийства своим духовным поводырем. И под руководством кровожадного пастыря королева с его благословения принялась замышлять новые преступления. Епископ Аррасский удостоил своего покровительства Кабоша, рьяного ревнителя дела королевы и герцога; мы видели, как этот Кабош, с оружием в руках, среди всеобщего возбуждения диктовал свои законы сильным мира сего. Возможно, кое-какие подробности нашего рассказа покажутся читателю слишком незначительными, тем не менее именно они прояснят многое из того, о чем нам еще предстоит рассказать.

Мы видим, как в те темные времена самая святая из религий находила извинения и даже поощряла поступки, внушающие наибольшее отвращение. Но не будем ставить под сомнение ее чистые и святые принципы. Мы говорим всего лишь о злоупотреблениях, совершавшихся от ее имени, и полагаем, что разумный человек вынесет суждение в согласии с собственными умом и сердцем.

Аррасский договор не принес Франции мира; обе партии враждовали по-прежнему и исподтишка вредили друг другу как могли, а подстрекательские речи проповедников не только не успокаивали умы, но еще больше распаляли их, подтверждая нашу мысль о том, что религия и ее служители — это совершенно разные вещи: первая предписывает, вторые же злоупотребляют; иначе говоря, религия всегда чиста, служители же ее никогда. В столице Изабелла продолжала поддерживать рвение сторонников герцога Бургундского и охлаждала пыл тех, кто еще сохранял привязанность к герцогу Орлеанскому. В очередной раз подтверждая нерушимость уз, связывающих ее с герцогом Иоанном, она придумала новый заговор. Призвав на помощь своего фаворита Буа-Бурдона, она подняла в Париже мятеж, надеясь, что мятежники перебьют всех оставшихся орлеанистов.

Она предполагала, что, когда зазвонит большой колокол на колокольне церкви Сент-Эсташ, жители квартала Рынка, все как один, возьмутся за оружие и, прославляя дофина, двинутся убивать сторонников семейства Орлеанов.

— Надеюсь, вы все сделаете как должно, — обратилась королева к своему конфиденту (то есть к Буа-Бурдону), — ибо покоя нам не будет до тех пор, пока герцог Бургундский не приведет сюда короля Англии, женатого на одной из моих дочерей; тогда я стану главной опорой нового короля и стану оказывать ему поддержку в исполнении любых замыслов. Дофин непостоянен, он вечно колеблется между двумя партиями; слабовольный, как и его отец, он не способен править: его вечная нерешительность увековечит наши несчастья; лучше станем служить герцогу Бургундскому, тем более что он является другом англичан. Я посвятила вас в планы, придуманные герцогом, так что теперь мы обязаны сделать все, чтобы воплотить их в жизнь. Однако действовать необходимо в глубокой тайне, ибо в подобных предприятиях только тайна может гарантировать успех. Ах, милый мой и любезный друг, когда вам придется рисковать жизнью, вспомните, что ваша Изабелла любит вас по-прежнему, будьте осторожны ради нее, сохраните свою жизнь, ибо она дорога вашей Изабелле.

И, покончив с выражениями нежных чувств, она подробно изложила очередной гнусный замысел ее и герцога.

Буа-Бурдон взялся за его исполнение, но, к счастью, у него ничего не вышло; герцоги Бурбонский и Беррийский расстроили планы королевы, но сама она опять осталась вне подозрений.

Чтобы добиться желаемого, Изабелла решила воспользоваться последним из оставшихся у нее средств. Посредством сложных интриг ей удалось уговорить дофина вернуться в Париж; по ее совету дофин велел принцам сопровождать его. Когда кортеж прибыл в Корбей, Изабелла стала убеждать сына одному въехать в город, где теперь ему никто не помешает стать полновластным повелителем; дофин послушался и в одиночестве вернулся в столицу.

Все прошло так, как того хотела коварная женщина: оказавшись в Париже, дофин закрыл ворота перед принцами, среди которых находился и юный герцог Орлеанский. Разрешение вернуться в Париж получил только герцог Беррийский, остальным же принцам велели отправляться в свои владения.

Если верить историкам, молодой принц, оказавшись в столице, немедленно начал являть свой вздорный и распутный нрав, равно как и отличавшие его высокомерие и нерешительность.

Дофин не поблагодарил королеву за ее советы и постоянно озлоблял ее своими выходками, поэтому через некоторое время она твердо решила избавиться от него.