Тайная история капитализма. Почему мы бедные, несчастные и больные

Такие вот дела – самопровозглашённый лидер «свободного» мира объявляет войну другой стране потому, что та мешается на пути противозаконной наркоторговли. Правда состоит в том, что свободное движение товаров, людей и денег, которое возникло при британской гегемонии между 1870 и 1913 годами – первый эпизод глобализации – стало возможно, по большей части, благодаря военной силе, нежели рыночным силам. Кроме самой Британии, другими участниками свободной торговли в тот период были слабые страны, которые не приняли её добровольно, а были принуждены колониальным правлением или неравноправными договорами (такими как Нанкинский Договор), которые среди прочего лишали их права самостоятельно устанавливать тарифы и налагали на них установленные извне, с единой низкой ставкой (3–5 %) тарифы [20]. [Не будем забывать о «Соглашении об ассоциации между Украиной, с одной стороны, и Европейским Союзом, Европейским Сообществом по атомной энергетике и их государствами-членами, с другой стороны»]

Несмотря на их ключевую роль в установлении «свободной» торговли в конце XIX и начале XX века, колониализм и неравноправные договора едва ли удостаиваются упоминания в существующих горах проглобалистской литературы[21]. Даже когда про них говорят в открытую, в целом их роль считают положительной. К примеру, в своей известной книге «Empire», британский историк Наял Фергюсон (Niall Ferguson) честно перечисляет многие злодеяния Британской империи, включая Опиумные войны, но утверждает, что Британская империя в целом была неплохой штукой – вероятно, она была наиболее дешевым способом гарантировать свободу торговли, от которой польза была всем[22]. Тем не менее, страны, находившиеся под колониальным правлением и неравноправными договорами жили очень бедно. В период с 1870 по 1913 годы подушевой ВВП в Азии (за вычетом Японии) рос на 0,4 % в год, в Африке же он рос на 0,6 % в год[23]. Соответствующий показатель составлял 1,3 % для Западной Европы и 1,8 % для США[24]. Особенно интересно отметить, что латиноамериканские страны, которые к тому времени восстановили тарифную автономию и могли похвастаться самыми высокими тарифами в мире, росли так же быстро, как и США в тот период[25].

В то время, как они навязывали свободу торговли бедным странам, при помощи колониализма и неравноправных договоров, для себя самих богатые страны поддерживали высокие тарифы, особенно на промышленную продукцию, как мы в подробностях увидим в следующей главе. Для начала, Британия, якобы родина свободы торговли, была одной из наиболее протекционистских стран, до тех пор, пока в середине XIX века она [вдруг] не обратилась в апологета свободной торговли. Был короткий период в 1860-х и 1870-х годах, когда нечто напоминающее свободу торговли существовало в Европе, особенно при нулевых тарифах в Британии. Тем не менее, он оказался недолговечным. Начиная с 1880-х годов большинство европейских стран вновь подняли защитные барьеры, отчасти, чтобы оградить своих фермеров от дешёвого продовольствия, импортируемого из Нового Света, и отчасти, чтобы поддержать свои новые отрасли тяжёлой индустрии, такие как сталелитейная, химическая и машиностроение[26]. Наконец даже Британия, как я уже отмечал, главный архитектор первой волны глобализации, отказалась от свободы торговли и восстановила тарифы в 1932 году. Официальная история описывает это событие в том смысле, что Британия «поддалась искушению» протекционизма. Но она характерно умалчивает, что это произошло в силу заката британского экономического превосходства, который в свою очередь был результатом успеха политики протекционизма со стороны стран-конкурентов, особенно США, в развитии своих новых отраслей.

Таким образом, история первой глобализации в конце XIX – начале XX веков была переписана в наше время, чтобы вписать в неё нынешнюю неолиберальную ортодоксию. История протекционизма в сегодняшних богатых странах чрезвычайно преуменьшается, а империалистическое происхождение высокой степени глобальной интеграции у современных развивающихся стран едва ли вообще упоминается. Финальный занавес, а именно отказ Британии от свободы торговли, также преподносится необъективным образом. Редко говорится, что, на самом деле, Британию заставило отказаться от свободы торговли именно успешное применение протекционизма её конкурентами.

Неолибералы или неоидиоты?

Официальная история глобализации представляет период сразу после Второй мировой войны, как период неполной глобализации. В то время, как имело место значительное расширение интеграции среди богатых стран, ускорившее их рост, утверждает она [официальная история], большинство развивающихся стран отказывались полностью участвовать в глобальной экономике до 80-х годов XX века, что сдерживало их экономический прогресс.