Тайная история капитализма. Почему мы бедные, несчастные и больные

Это утверждение искажает процесс глобализации среди богатых стран того периода. Эти страны значительно снизили тарифные барьеры в период с 1950-х по 1970- е годы. Но, в это же самое время, они также прибегали ко многим другим защитным средствам, чтобы поддержать своё собственное экономическое развитие – субсидирование (особенно НИОКР – научных исследований и опытно-конструкторских разработок), государственные предприятия, правительственное руководство банковским кредитованием, контроль за капиталами и т. д. Когда они стали воплощать неолиберальные программы, их рост замедлился. В 1960-е и 1970-е годы подушевой ВВП в богатых странах рос по 3,2 % в год, но в последующие два десятилетия его прирост существенно упал, до 2,1 %[27].

Но ещё более искажено описание опыта развивающихся стран. Послевоенный период описывается официальными историками глобализации как эпоха экономических катастроф в этих странах. Они происходили потому, утверждают последние, что эти страны верили в «неправильные» экономические теории, которые убедили их, что они могут бросить вызов логике рынка. В результате, они подавляли деятельность, в которой они были сильны (сельское хозяйство, разработка полезных ископаемых, трудоёмкие производства) и продвигали проекты «белого слона» [престижные, но невыгодные и обременительные], которые придавали им гордости, но были экономической бессмыслицей – самый печально известный пример этому – это сильно дотируемое производство Индонезией реактивных самолётов.

Право на «ассиметричную защиту», которое развивающиеся страны выторговали себе в 1964 в ГАТТ, изображается, пресловутой «верёвкой на которой повесить свою экономику!», в хорошо известной статье Джеффри Сакса и Эндрю Уорнера[28] [поговорка про верёвку: Give one enough rope and he will hang himself – эквивалентна – Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт]. Густаво Франко (Gustavo Franco), бывший президент бразильского Центрального банка (1997–1999 гг.), высказал ту же мысль короче и грубее, когда говорил о целях своей политики: «свести на нет сорок лет тупости», и что единственным выбором было «быть неолибералом или неоидиотом»[29].

Проблема такой интерпретации в том, что «проклятое прошлое» в развивающихся странах вовсе не было такими уж плохим. В 1960-е и 1970-е годы, когда они прибегали к «неверной» политике протекционизма и государственного вмешательства, среднедушевой

ВВП в развивающихся странах ежегодно прирастал на 3 %[30]. Как однажды указал мой достопочтенный коллега Аджит Сингх (Ajit Singh), это был период «Промышленной революции Третьего мира»[31]. Такой прирост является огромным достижением, по сравнению с тем, что они имели при свободе торговли в «империалистическую эпоху» (см. выше) и выгодно отличается от 1–1,5 %, которые имели богатые страны во времена [своей] Промышленной революции XIX-го века. Этот результат так и остаётся непревзойдённым. С 1980-х годов, после принятия ими неолиберальной политики, их скорость прироста [ВВП] составляла около половины той скорости, которую они видели в 1960-е и 1970-е годы (1,7 %). Прирост замедлился и в богатых странах тоже, но замедление было менее выражено (с 3,2 % до 2,1 %), не в последнюю очередь из-за того, что они не вводили неолиберальную политику до такой же степени, как развивающиеся страны. Средний прирост развивающихся стран будет ещё ниже, если мы исключим из расчётов Китай и Индию. Эти две страны, на которые приходилось 12 % всего дохода развивающихся стран в 1980 году и 30 % в 2000 году, пока что отказываются надевать «Золотую смирительную рубашку» Томаса Фридмана[32].