Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

— До нас доходят странные слухи, Мурфилд. Там что-то заваривается. Месяц назад сюда явился один из наших агентов, бледный как смерть, весь в шрамах и еле живой от усталости. Он привез первые надежные новости для нас. «Я видел их,— прошептал этот человек, и лицо его при этом исказила гримаса крайнего ужаса.— Кали.— Он закрыл глаза, словно не в силах произнести то, что хотел сказать, а затем повторил: — Кали». Мы оставили его одного, чтобы он хорошо выспался. А на следующее утро...

Полковник Роулинсон помедлил. Его худощавое загорелое лицо побледнело.

— На следующее утро,— полковник закашлялся,— мы нашли его мертвым... Бедняга застрелился.

— Застрелился? — не веря своим ушам, переспросил я.

— Пальнул прямо в сердце. Всю грудь разворотил, редко такое увидишь.

— Боже мой! — Я глубоко вздохнул.— Что же побудило его к этому?

— Именно это, капитан, мы и хотим, чтобы вы узнали.

В комнате стало вдруг очень тихо. Мне казалось, что проклятые индусские божества скалятся на меня со стен. В том, что мы столкнулись с настоящей тайной, я не сомневался. Я знал, сколь опасна разведывательная работа и какие храбрецы заняты в ней. Такие люди не имеют привычки стреляться, обезумев от страха. Что-то лишило этого человека душевного равновесия. Что-то... Но что? Я снова взглянул на Роулинсона:

— Вы полагаете, сэр, в этом деле замешаны русские?

Полковник Роулинсон кивнул:

— Мы в этом абсолютно уверены.— Он помедлил и понизил голос: — Две недели тому назад прибыл второй агент.

— Надежный?

— О, самый лучший,— кивнул полковник.— Мы зовем его Шри Сингх — Лев. Да, самый лучший.

— Он видел русских,— сообщил Пампер, склоняясь ко мне.— Сотни этих бродяг, переодетых туземцами, идут по дороге в Каликшутру.

Я нахмурился. Мне как раз кое-что пришло в голову.

— Каликшутра,— повторил я, повернувшись к Роулинсону.— Ваш первый агент, сэр, тот, который умер, говорил только о «Кали», насколько я помню. Не могло так случиться, что он имел в виду нечто иное?

— Нет,— заявил бабу, о присутствии которого я совершенно забыл.

— Прошу прощения? — холодно обратился я к нему, поскольку не привык, чтобы меня перебивали, не говоря уже о том, что это посмел сделать какой-то бенгальский канцелярист.

Но бабу, казалось, не смутил мой раздраженный взгляд; он нахально воззрился на меня в ответ и почесал задницу.

— Кали — богиня индусов,— растолковал он тоном школьного учителя, выговаривающего отстающему ученику,— а не название местности.

Подобное обращение привело меня в бешенство, но Роулинсон довольно резко поспешил вмешаться.

— Хури — профессор санскрита в Калькуттском университете,— пояснил он, словно оправдываясь.

Я взглянул на профессора, и. тот ответил мне равнодушным взглядом холодных, как у рыбы, глаз.

— Я всего лишь простой англичанин,— произнес я (льщу себя надеждой) с едким сарказмом,— и не притворяюсь ученым, ибо мой учебный класс — военный лагерь. Поэтому я попрошу вас растолковать мне связь между Кали, богиней, и Каликшутрой, названием местности, поскольку с готовностью признаю, что сам таковой связи не наблюдаю.

Бабу кивнул:

— С удовольствием, капитан.

Он поерзал в кресле, потом наклонился и взял в руки большую черную статуэтку.

— Вот это, капитан,— сказал он, ставя ее передо мной на стол,— богиня Кали.

«Слава Небесам, что я — христианин»,— только и мог я подумать, ибо богиня Кали оказалась ужасным страшилищем. Черное как смоль туловище, в шести руках — мечи, язык выкрашен в кроваво-красный цвет. А изображена она была танцующей на человеческом трупе. И это еще было не самое худшее, ибо, присмотревшись получше, я разглядел ее пояс и гирлянду на шее.

— Бог ты мой! — непроизвольно пробормотал я.

С пояса свисали окровавленные руки, а гирлянда состояла из человеческих голов!

— У нее много имен, капитан,— прошептал мне на ухо бабу,— но всегда она остается Кали Грозной.

— Ну, в этом нет ничего удивительного,— ответил я.— Только взгляните на нее!

— Вы не понимаете, что может означать этот титул,— неприятно улыбнулся бабу.— Прошу вас, капитан, постарайтесь понять: ужас в нашей индуистской философии не что иное, как открытие абсолютного. То, что отталкивает, вдохновляет, то, что разрушает, может созидать. Когда мы переживаем ужас, капитан, мы познаем то, что в ведах называется ШАКТИ — вечная сила — женская энергия, лежащая в основе вселенной.

— Боже мой! Да неужели? Не скажите!

Сколько живу, никогда еще не слышал такой белиберды, и я откровенно дал ему это понять, но бабу нисколько не обиделся. Он лишь одарил меня еще одной масляной улыбкой.

— Попытайтесь взглянуть на положение вещей так, как глядим мы, несчастные язычники, капитан,— пробормотал он.

— А на какого дьявола мне это?

Бабу вздохнул:

— Страх перед богиней, ужас перед ее властью... для вас это все ерунда, но другие относятся к этому иначе. Чтобы познать врага своего, познай его мысли. Там-то и ждет вас богиня Кали.