Тайная история преступных сект

Франк-масоны также открыты во Флоренции; папа и император послали туда двадцать четыре теолога положить конец такой неурядице. Король обещает величайшую пощаду всем обвинённым, чтобы избежать противостояния. Он также поручил четырём лицам высокого звания принять крайние меры для уничтожения столь гнусного общества; кроме того, он известил всех европейских государей о своём открытии и об омерзительных правилах общества, прося о содействии, чтобы уничтожить его, отказать ему было бы безумием с их стороны.

Орден, надо сказать, считает своих членов не тысячами, а миллионами, особенно между жидами и протестантами. Его страшные правила известны только членам пятой, шестой и седьмой лож, а члены первых трёх не знают ничего; члены четвёртой ложи действуют бессознательно. Этот орден происходит из Англии, и основатель его — известный Кромвель, первый епископ и потом любовник Анны Болен, впоследствии обезглавленный за свои злодеяния и называемый в своё время «бичом правителей». Он отказал ордену ежегодный доход в 10 000 ф. с.

Его делят на семь лож; члены седьмой носят название Заседателей, члены шестой — Великих Мастеров, пятой — Архитекторов, четвёртой — Исполнителей (тут тайна прекращается), третьей — Рурикори, второй и первой — Новичков и Прозелитов. Их гнусная идея основана на аллегории Соломонова храма, сперва в его первоначальном великолепии, потом разрушенного тиранством ассириян и, наконец, вновь воздвигнутого — означая под этим свободу людей после сотворения мира, тиранство духовенства, королей и законов и восстановление вновь прежней свободы. Тут следуют двенадцать правил, где эти мнения и цели изложены подробно, из чего явствует, что они немногим отличаются от доктрин республиканцев вообще и передовых политиков.

Сперва франк-масонов в Венеции не притесняли, но в 1686 г. правительство вдруг всполошилось, приказало закрыть ложи и членов их изгнало; тем не менее декрет был исполнен очень мягко, и так как одна ложа аристократов отказалась повиноваться, то исполнители закона вошли в неё, зная, что там никого нет. Мебель, украшения и клейноды были забраны и публично сожжены или разбросаны, но никто из братьев не был преследуем.

После того снова учредили ложу, открытую в 1785 г., и тогда сожгли и уничтожили всё, что в ней заключалось. Из требника, найденного между другими предметами, оказывается, что посвящаемого водили с завязанными глазами по улицам или, вернее, с канала на канал, чтобы он не мог определить местности, и приводили в Рио-Марино, сперва в комнату, драпированную чёрным и освещённую единственною свечой; тут ему надевали длинную одежду, подобную свитой простыне, но чёрного цвета, на голову нахлобучивали шапку в виде чалмы и волосы спускали на лицо.

В этом изящном наряде его ставили пред зеркалом, завешенным чёрною занавеской, под которой стояли слова: «Если ты истинно мужествен, если искренне жаждешь войти в наш орден, то отдёрни занавесь и познай себя». Ему дозволялось тогда снять с глаз повязку и поглядеться в зеркало. Тотчас опять завязывали ему глаза и ставили посередине комнаты, пока входили человек тридцать или сорок членов, которые принимались драться между собой на шпагах.

Это была проба храбрости кандидата, которого слегка ранили. Затем с него снимали повязку и перевязывали рану. Завязав глаза снова, его вели во вторую комнату, где драпировка была чёрная и белая, а посередине стояла кровать, покрытая чёрным сукном с белым крестом посредине, по обе стороны которого было по изображению белого скелета. Кандидат должен был лечь на эту кровать, с его глаз снимали повязку и его оставляли одного с двумя горящими восковыми свечами, одною белой, другою жёлтой. Спустя немного братья возвращались со страшным стуком. Кандидат не должен был выказывать страха при этих торжественных церемониях, а после члены ложи обнимали его, как брата, и давали ему имя, под которым он с той поры и оставался известен в обществе.

Во время царствования Наполеона I ложи были основаны по всей Италии. В этот период времени франк-масонство имело жалкий вид. Общество, которое всегда гордилось своею независимостью от земного правления и превосходством над ним, дурачило себя и уничижало, когда преподносило Наполеону адресы вроде следующего: «О, Наполеон! Твоя философия ручается за терпимость нашей естественной и божественной религии. Мы воздаём тебе достодолжную честь; ты найдёшь в нас только верных подданных, всегда преданных твоей августейшей особе!»