Тайная любовь Копперфильда

Лариса никогда не задумывалась, откуда у отца появились деньги, чтобы открыть совместный с Головиным бизнес. Правда, отец говорил, что деньги принадлежали Головину и что отец получал от прибыли их совместной деятельности очень маленький процент, поскольку практически не вложился изначально… Но потом он все чаще и чаще упоминал какие-то пятьдесят процентов… Означало ли это, что отец расплатился каким-то образом со своим компаньоном и теперь имел право на половину прибыли, или Лариса чего-то недопонимает?

Все окружение знало, что компаньоны враждуют, что у отца с Головиным отвратительные отношения, что они тяготятся тем, что у них общий бизнес, и что отец мечтает порвать с Головиным и начать работать самостоятельно. Но в то же самое время Лариса знала, что Головин бывает в Лондоне, что компаньоны вместе проводят время, причем не просто как деловые люди, а как друзья, что Головин часто остается ночевать в доме отца, а отец, в свою очередь, бывая в Москве, в загородном доме Головина, может провести там целую неделю… Так, может, никакие они не враги? Может, они ведут такую политику, чтобы окружающие их бизнесмены знали, что они ненавидят друг друга… Но зачем бы они стали так делать? Лариса представила себе, что она с Леной договорилась вести себя так же, как отец ведет себя с Головиным. Зачем бы им это могло понадобиться? Ответ был один: чтобы предпринимать что-то вдвоем, но чтобы их имена при этом никогда никто не связывал… Но если это так, то и дела, которыми бы они с Леной занимались, должны были быть не совсем чистыми, тайными…

Из глубины памяти выплыла одна фраза, которую она случайно подслушала, проходя мимо кабинета отца в Лондоне. «Геша, думаю, сухари надо сушить… Можем по дури попасться… Пусть все останется там, куда мы все это положили, не станем трогать… Сурова я спрятал, он пьет беспробудно… А потом отправлю его к своим в Стамбул, пусть лучше чай пьет, чем вискарь…»

Суров — пренеприятный человек с рожей бандита. Работает в службе безопасности Вдовина, но оказывает какие-то услуги и Головину. Отец в разговоре с Головиным так и называл его — «наш головорез»…

…Лариса вдруг очнулась от мыслей. Ей показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как Лена отправилась в душ. Сколько времени ей требуется, чтобы вымыть голову? Понятное дело, что у нее длинная густая коса и что не так-то легко с ней справиться. Но пока она мыла волосы, Лариса успела заглянуть в подружкину святыню — ее скайповскую переписку с отцом, подсмотреть ее личную жизнь, пропитанную неприязненным отношением Лены к своей будущей падчерице, и робостью и нежностью, с примесью предательства к единственной дочери очарованного молодой любовницей отца… Еще сколько-то минут (часов, дней, месяцев!) ей понадобилось для того, чтобы понять суть отношений отца с его другом-врагом «Гешей» и роль в их финансовой жизни тихого, с прилизанными волосами, хакера Сырова (он и без того в связи со своей фамилией представлялся ей выплавленным из желтого ноздреватого сыра).

Резкая, как боль, мысль проколола мозг — а что, если это отец убил Сырова? За все «хорошее»?

Лариса встала с дивана и подошла к двери в ванную комнату. Постучала.

— Лена, ты в порядке?

Ей никто не ответил. Тогда Лариса сама открыла дверь, благо она не была заперта, и увидела привалившуюся к стенке ванны Лену. Она была голая, мокрые волосы закрывали половину лица.

— Лена, господи, да что с тобой?

Лена открыла глаза и застонала.

— Голова закружилась… Помоги мне, пожалуйста, встать…

Лариса подняла ее, набросила ей на плечи халат, вывела из ванной комнаты и проводила в спальню, уложила в постель, укрыла одеялом.

— Что случилось? Может, вызвать «Скорую»?

— Нет… Ничего не надо. Сейчас все пройдет… Знаешь, я долгое время от тебя скрывала… Но теперь, думаю, пора тебе уже все рассказать… Я беременна. Принеси мне, пожалуйста, воды… Ох, как же все это трудно, сложно и тяжело…

Лариса принесла воду и смотрела, как губы Лены присосались к краю стакана, и ей стало почему-то неприятно смотреть на нее.

Лена, такая рассудительная, серьезная, взявшая на себя роль воспитательницы и доброго ангела, наставницы и просто трезвомыслящего человека, сейчас представилась ей настоящей лгуньей и предательницей. Она такая же, как все! Прямо гора с плеч…

— Ну, давай рассказывай, — бросила она через плечо и уселась на край постели с видом человека, с одной стороны, уязвленного этим самым предательством, с другой — уже отчего-то готовая простить ее. — И когда у вас все это началось… с моим папочкой?

32

Левин позвонил в дверь квартиры, где проживала Вероника Портер. Дверь открыла хозяйка. Посмотрела на Левина так, как если бы давно ждала его. Молча впустила в квартиру и заперла за ним дверь. Лицо ее напоминало гипсовую маску с ярко нарумяненными щеками и густо напудренным носом. Тонкие губы были накрашены темно-малиновой помадой.

— Чай? Кофе? — спросила она машинально. — Проходите, проходите… Садитесь вот сюда, пожалуйста…