Тайная любовь Копперфильда

– Денис, – она прильнула к нему и положила голову ему на колени. – Что же мне теперь делать? Ты же знаешь, я люблю тебя… Но теперь, когда ты в курсе, что мы с отцом разорены, ты, быть может, не захочешь жениться на мне…

Она подняла голову, ее красное лицо было мокро от слез, веки припухли, а из носа тоненькой струйкой, набегая на воспаленную малиновую верхнюю губу, сочилась влага. Пожалуй, только сейчас Лариса была искренна в своих чувствах. В ее глазах читался неподдельный страх перед бедностью, которая у нее всегда ассоциировалась с кем угодно, только не с ней самой. Бедные достойны презрения… Как-то она выложила ему все свои мысли по этому поводу. Она была твердо убеждена, что бедность – это синоним глупости. А что взять-то с глупых людей? И что же теперь получается? Что ее отец – полный идиот, раз позволил обобрать себя человеку, с которым изначально было великой глупостью начинать совместный бизнес. С кем угодно, но только не с пронырой Головиным! Может, теперь напомнить ей ее же философские принципы?

Да уж, да он сам совершил глупость, когда, во-первых, сблизился с ней настолько, что дал пищу для разговоров всем общим знакомым (а их немало!), и, во-вторых, когда, вернувшись из Ниццы, не порвал с ней сразу же. Теперь же, когда она призналась, что они с отцом разорены, в эту минуту объявлять ей о том, что они расстаются, было бы просто даже неприлично!

– Успокойся, – теперь уже он сам уложил ее голову к себе на колени и принялся гладить волосы. – Успокойся, ты же со мной… Что-нибудь придумаем…

Так и хотелось предложить ей несколько вариантов работы, начиная с уборщицы офиса (а чем она лучше Нади Треповой?!) и заканчивая какой-нибудь нейтральной должностью в отделе кадров. Будет раскладывать и подшивать документы, варить кофе, мыть чашки, бегать за сигаретами и печеньем в ближайший магазин…

– Но и это еще не все, – теперь уже Лара содрогалась от рыданий, похоже, до конца спектакля было еще далеко. – Я долгое время не знала, говорить тебе или нет… Но сейчас, раз уж и без того все так плохо, скажу.

Она поднялась, достала откуда-то из складок или карманов домашнего открытого платья большой мужской носовой платок в синюю и белую клетку и шумно высморкалась. Хорошая девочка.

– Давай так. Ты немного успокоишься, выпьешь воды и потом мне все-все расскажешь, – предложил он.

– Нет-нет, – занервничала она еще больше. – Скажу все сейчас.

«Ну, точно про беременность скажет, на десерт», – подумал Денис.

– Значит, так. – Лариса выпрямила спину, уложила свои ладошки на колени, вздохнула и начала: – Когда ты приехал, мне в этот же день позвонила какая-то женщина и сказала, чтобы я оставила тебя в покое… И чтобы я ее не искала. В случае же, пригрозила она, если я не расстанусь с тобой, то у моего отца будет еще больше неприятностей…

– Как ты сказала? Еще больше? Выходит, эта особа знает о тебе и твоем отце немало, раз так говорит.

– Думаешь, она как-то связана с Головиным?

– Не знаю… Но все может быть.

– Скажи, Денис, ты можешь хотя бы предположить, кто она? – спросила Лара и затаила дыхание.

– Ты, наверное, хочешь спросить, не было ли у меня кого-то параллельно с тобой? Нет, Лара, успокойся. Могу еще раз повторить, что в Ниццу я ездил один. Единственная женщина, с которой я там повстречался, – это Земцова, жена Жени Крымова, я рассказывал тебе эту историю. Они помогли мне в свое время, здорово помогли. И у меня, как ты сама понимаешь, с Земцовой не может быть никаких отношений.

– Вы с ней встретились там? Странно… – Лариса прикусила губу. – Надо же так умудриться встретиться в Ницце…

– Да ты стихами заговорила, зайка! – И он, забыв, что, в сущности, между ними все кончено и что теперь он должен постепенно отдаляться от нее, поцеловал Лару. – У нее квартира или дом во Франции, для нее Ницца – вроде нашей дачи в Переделкине, к примеру.

– Хорошо, я верю тебе. Но согласись, что ты лучше меня знаешь, кто в тебя влюблен настолько, что способен на такие вот вещи… Она звонит мне, портит мне настроение, говорит гадости!

– Хорошо, я скажу Михалычу, он попытается установить, откуда эти звонки, вот и все! Может, какая-нибудь… – Тут он почувствовал, что краснеет, – какая-нибудь уборщица из моего офиса влюбилась в меня и, понимая, что между нами все равно никогда ничего не может быть, решила таким вот образом вмешаться, пусть и косвенно, в мою жизнь. Она была пьяная?

– Понятия не имею. Так ты попроси Михалыча, пусть он действительно что-нибудь предпримет… Все-таки он отвечает за твою безопасность, а я-то тебе не чужая…