Тайная любовь Копперфильда

– У него зять был редкая скотина… Суров был, может, и зверем, но сестру свою любил. Жену с детьми так не любил, как сестру. Это он мне сам по пьяной лавочке рассказывал. Еще тогда, в той жизни. Думаю, что это он убил зятя за то, что тот руки распускал, сестру Сурова бил. А что касается второго трупа, может, и его работа, может, его попросил кто, не знаю… Для него человека убить, как два пальца об асфальт… Сама понимаешь. Я уверен, что Левин уже многое знает и что до всего сам дошел. Что спокойно обошелся без Земцовой и Крымова… Но Юле не позавидуешь… Она хороший человек, напрасно Крымов с ней так обошелся. Мог бы рассказать ей все, она бы с самого начала была предупреждена и не стала бы работать на твоего Дениса. Придумала бы миллион причин, чтобы только не ввязываться в это наше дело… Да ей изначально надо было сваливать из Ниццы, не знаю, как он мог допустить, чтобы они жили в одном отеле.

– Ты же знаешь, как все было…

– Знаю-знаю. Он бронировал три номера одновременно, ему и в голову не пришло, что история так затянется и закончится сразу двумя убийствами! Ну, встретились они, поговорили, Денис рассказал о том, что за ним вроде бы следят… Потом, когда все закончилось бы, вместе бы и посмеялись… Да и тебя бы не терроризировали, не обвиняли во всех тяжких грехах… Вот увидишь, Левин и Марии Григорьевне тоже наверняка нервы потрепал.

– Все это сначала выглядело так невинно… Она с таким энтузиазмом взялась мне помогать… Господи, представления не имею, как я все это объясню Денису. Наверное, со стороны все выглядит крайне глупо… Но мне так хотелось привлечь его внимание…

– Считай, что твой план удался. В отличие от моего.

– Думаю, это правильно, что ты идешь сейчас к Левину. Думаю, когда он все узнает, он тебя и прикроет…

– Да? А как он официально представит мотив убийства Сырова и Тришкина? Сырова еще понятно, все-таки он хакер и это он запустил свою лапу в банковские счета Головина и Вдовина. Суров работал на Головина, так что все в порядке… А вот Аркаша?

– А Аркаша решил воспользоваться средствами, которые ему доверил тот же Головин, за что и был убит. Тоже все логично. Ладно, Олежек, я пойду… Ты не представляешь, как я нервничаю. Не представляю этот наш разговор…

– Если совсем плохо будет, ты знаешь, где меня найти. Я буду в Москве еще два дня. У меня дела…

Надя ласково потерлась щекой о руку Шумилина, глаза ее наполнились слезами.

– Спасибо тебе за все… Я не прощаюсь.

Затем сделала резкое и быстрое движение, приникла к нему, поцеловала в щеку и быстро вышла из машины.

34

– Здравствуйте.

Иван Гаврилов поднял голову и увидел на пороге своего кабинета высокую худенькую девушку в джинсах и майке. Светлые струящиеся волосы, тонкая шейка, большие серые глаза, красные губы. Хорошенькая, с внимательным взглядом.

– Вы ко мне?

– Если вы тот самый Иван Гаврилов, то к вам. Меня зовут Люба. Я опоздала на похороны… Очень жаль. Вы, наверное, еще не поняли, кто я…

Гаврилов пожал плечами. Он был голоден, собирался было уже отправиться обедать, и тут эта девушка. Кто она? Что ей от него нужно?

– Позволю себе предположить, вы – актриса?

– Актриса – это слишком громко сказано. Я пока что только учусь на актерских курсах, в Питере. Может, слышали про такую «Арт-студию»?

– М-м… да, слышал, конечно.

Девушка открыла большую голубую сумку и достала оттуда бутылку водки и две рюмки.

– Давайте выпьем, не чокаясь.

Он все еще не понимал.

– Моя фамилия – Тришкина. Я – дочка Аркадия Тришкина, вашего актера… Он погиб, его убили… Говорю, я опоздала на похороны…

И тут он вспомнил. Ну да, конечно! В театре поговаривали, что у Тришкина в Питере есть дочь, но этому почему-то никто не верил, считали, что Тришкин ее придумал. Он был такой несерьезный, нескладный, несолидный, невезучий, нелепый… И умер нелепо – эта отбивалка для мяса…

– Мне сказали, что убийцу папиного нашли и он во всем сознался… Еще сказали, что вряд ли его посадят, у него что-то с головой… Контуженый, что ли. На всю голову. Откупится, наверное. А папу жаль… Давайте выпьем… – Голос ее дрогнул.

Люба разлила водку по рюмкам и одну протянула онемевшему от удивления Гаврилову.