Тайная мать

– Знаю. – Я опускаю голову и прикусываю нижнюю губу. Мне стыдно. Свои проблемы я поставила впереди Гарри, впереди его родителей, а значит, поступила плохо, неправильно. И о чем я только думала?

– Позвони им ты, – прошу я Скотта. – Пожалуйста. Я не могу.

Он кивает и достает из кармана мобильник.

– Что мне им сказать?

– Правду, – отвечаю я. – Скажи, что я пришла домой, а он был тут.

– Это звучит ужасно странно, Тесса.

– Зато это правда.

– Хорошо. В смысле, как скажешь.

Я неуверенно киваю – беспомощность буквально захлестывает меня. Этот малыш, которого привел ко мне ангел, скоро исчезнет из моей жизни так же, как исчезло из нее и все остальное.

Глава 3

Они не заставили себя ждать. После звонка Скотта не прошло и десяти минут, как в дверь уже позвонили – настойчиво и официально.

Два офицера – мужчина и женщина, имен я не запомнила – разговаривают сейчас в кухне с Гарри, пока мы со Скоттом ждем в маленькой гостиной, отгороженные друг от друга стеной неловкого молчания. Я сижу на диване, на своем обычном месте, а муж маячит у окна, то и дело поглядывая на улицу, в исхлестанную дождевыми струями темноту. Я прислушиваюсь изо всех сил, стараясь уловить с кухни хотя бы звук, но они, должно быть, говорят очень тихо, так что до меня доносятся лишь редкие басовые ноты мужского голоса. Слов не разобрать.

Что они подумают об истории, которую расскажет им Гарри? Расскажет ли он им то же, что и мне? Когда полицейские только прибыли, я в точности описала им все, что случилось сегодня у меня в доме, а они сразу спросили, где в течение дня были я и Скотт. Он играл в футбол, пять на пять, как обычно, а я ездила на кладбище, одна. Наши ответы они записывали молча, только иногда задавали уточняющие вопросы.

– Ты как? – спрашиваю я у Скотта, который как-то поутих с тех пор, как полицейские заперлись на кухне с Гарри.

– А? – Он поворачивается ко мне.

– Ты как?

– Ничего, по-моему. Просто я немного не так представлял себе сегодняшний вечер.

– Я тоже.

Скотт стискивает зубы так, что я слышу скрежет, и трясет головой. Я знаю, это моя вина, что он так расстроен. Я опять втянула его в то, к чему он не хочет иметь отношения. Может, я действительно зря ему позвонила. В конце концов, этот человек – не моя собственность, даже если он мой муж. К тому же мы с ним разъехались, и он мне ничего не должен. Просто я привыкла обращаться к нему со всеми своими проблемами. Ведь мы всегда поддерживали друг друга. И теперь мне больно осознавать, что моя потребность в нем его раздражает. Что ему хочется быть сейчас не здесь, а в другом месте…

– Спасибо, – говорю я ему.

– За что?

– За то, что приехал, когда я позвала. И что позвонил за меня в полицию.

Скотт отвечает мне грустной улыбкой и проводит ладонью по влажным темным волосам. Его высокий рост и крупная стать обычно производят впечатление внушительности и силы, но сегодня он почему-то кажется мне просто неуклюжим. Как будто комната вдруг стала слишком маленькой для него.

– Как ты думаешь, что с ним теперь будет? – спрашиваю я, подтягивая колени к груди.

– Найдутся его родители, я уверен.

– Надеюсь, что они хорошие люди… А вдруг он от них убежал?

– Он не пропадет, – безразлично замечает Скотт. – Полиция во всем разберется.

Я киваю, но без уверенности.

Глаза мужа расширяются, когда он слышит, как за стеной начинают двигать стулья. Голоса делаются громче, и отворяется кухонная дверь. Я спрыгиваю с дивана и следом за ним иду в прихожую, где уже стоят оба полицейских, а между ними – Гарри. Вид у него несчастный и одинокий. Маленький, заблудившийся мальчик из книжки.

– Мы вам позвоним, – говорит женщина-офицер.

От ее слов у меня в животе как будто что-то обрывается. Что она хочет этим сказать?

– Хорошо, – отвечает Скотт.

– Пока-пока, Гарри, – говорю я. – Мне было очень приятно познакомиться с тобой.

Но ребенок на меня не глядит. И не отвечает. Похоже, он думает, что я в чем-то предала его. Мне хочется сказать ему что-нибудь в утешение, но я не знаю что. А ведь через минуту они уйдут. И будет слишком поздно.

– Вы дадите мне знать, чем все кончится? – прошу я полицейских, внезапно испугавшись, что никогда ничего больше не услышу об этом мальчике. Не узнаю, что с ним стало.

– К сожалению, нам запрещено сообщать такого рода информацию, – говорит мужчина.

– Но…

Скотт предостерегающе кладет ладонь мне на руку, и я умолкаю. Но не могу отвести глаз от бледного личика мальчика, от его опущенных глаз и темных кудряшек.

– Ты не забыл свой рисунок, Гарри? – спрашиваю я. – Ты же не хочешь оставить здесь такую красивую картинку?

Он не отвечает. Куда подевался тот разговорчивый малыш, который еще совсем недавно называл меня мамой?

– Мы спрашивали его, возьмет он с собой картинку или нет, – говорит женщина-полицейский, – но он ответил, что рисовал ее для вас, миссис Маркхэм, правда, Гарри?

Не знаю, может быть, мне показалось, но ребенок как будто кивнул.

– Я буду ею дорожить, – говорю я преувеличенно весело. – Повешу ее на холодильник и буду любоваться ею каждый день.

И опять Гарри ничего не отвечает. Но я надеюсь, он понимает, что я хочу ему сказать.