Тайная мать

Отталкиваю от себя это воспоминание. Темное это было время, не хочу о нем вспоминать.

– Как только ты смогла от них оторваться, – продолжает Скотт, – я сразу решил, что надо их куда-нибудь перепрятать, чтобы ты снова к ним не вернулась. Это же нездоро́во так привязываться к подобным вещам. Тебе не нужны эти папки, Тесса. Забудь о них.

– Где они сейчас? На чердаке? Или в гардеробе?

– Нет, я забрал их с собой, когда уходил.

– Ты их забрал?! – От мысли о том, что документы моих детей находятся не здесь, не дома, у меня учащается пульс. Может быть, я больше не смотрю на них каждый день, как раньше, но я всегда считала, что они здесь, со мной, и если мне понадобится их увидеть, то я всегда смогу это сделать. Для меня они были чем-то вроде дежурной сигареты, которую бывший курильщик всегда держит где-нибудь в ящике стола – вдруг пригодится?

Делаю глубокий вдох, чтобы расслабиться. Если я буду сейчас орать на Скотта, мне это все равно не поможет. Я уже довела себя до такого состояния, что почти забыла, зачем мне вообще понадобились сегодня эти папки.

– Я сейчас приеду и заберу их.

– Слишком поздно, уже почти полночь. И вообще, я их тебе не отдам. Они тебе не нужны.

– Нет, нужны.

– Я сейчас кладу трубку и иду спать. И ты тоже ложись.

– Погоди, Скотт, не вешай трубку. Послушай меня. Ладно, ты не хочешь отдавать их мне. Тогда окажи мне услугу. Загляни в красную книжку Сэма и скажи, есть там имя врача, который принимал роды, или нет.

– Что? Это еще зачем? Зачем тебе это понадобилось? Ты что, пила, Тесса? Что за безумные мысли?

– Я прошу: посмотри для меня имя доктора – и всё. Пожалуйста.

– Тесса, с этим надо что-то делать. Я сейчас положу трубку, а тебе, по-моему, надо снова обратиться к психологу.

– Скотт! Не смей бросать трубку!

– Тогда вот что: давай договоримся. Я верну тебе документы детей, когда ты сходишь к психологу.

– Никуда я не пойду, не нужен мне никакой психолог. – Мне хочется немедленно поделиться с мужем моим открытием – о том, что доктор Фишер, оказывается, работал в той самой клинике, где я рожала близнецов, – но… После некоторой внутренней борьбы я решаю, что пока этого делать не надо. В конце концов, все это выглядит сейчас не более чем совпадением, и Скотт наверняка решит, что я веду себя как помешанная, вижу заговоры там, где их нет и в помине, и еще сильнее станет настаивать на том, чтобы я сходила к врачу. К тому же я ему не доверяю – вдруг он все расскажет полиции? Или Элли. А полицейские тут же решат, что я снова копаю под Фишера, и вызовут меня в участок… Нет, лучше никому не говорить, пока у меня не появятся конкретные доказательства.

– Это мое условие, – заканчивает Скотт устало. – Хочешь – соглашайся, не хочешь – как хочешь. Ты можешь мне не верить, Тесса, но ты мне все еще не безразлична. И я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Ладно, – резко обрываю его я. – Я пойду к врачу. А ты вернешь мне папки.

– Ладно.

– Обещаешь?

– Да, обещаю.

Ткнув пальцем в экран телефона, я обрываю связь. Похоже, выбора у меня нет, придется сделать то, что он требует. Но как я могу быть уверена в том, что он выполнит то, что обещал? С тех пор как Скотт сошелся с этой Элли, его как подменили. Как будто она вывернула его наизнанку.

Глава 23

В субботу утром я просыпаюсь по будильнику и тут же вспоминаю об открытии, сделанном прошлой ночью. Что это может значить? Мысли так и роятся в моем мозгу. Но я чувствую, что нельзя давать волю воображению до тех пор, пока не буду знать наверняка, кто принимал моих детей – Фишер или другой доктор. А Скотт (надо же, какая скотина!) забрал у меня бумаги близнецов и пытается вынудить меня пойти к психологу. Да как он смеет так меня шантажировать!

Отбрасываю одеяло, вылезаю из постели, привычно подхожу к окну и так же привычно отодвигаю занавеску на маленькую щелочку, чтобы посмотреть, много ли сегодня у моего дома прессы. На улице темно, еще горят фонари. Никого не видно. Может, они по машинам попрятались, решили немного вздремнуть перед тем, как в очередной раз превратить мою жизнь в ад…

В ду́ше и потом, одеваясь, я принимаю решение, что не позволю Скотту диктовать мне условия. Я не верю в то, что он хочет отправить меня к врачу из-за беспокойства о моем благополучии. Если б он действительно переживал за меня, то позвонил бы мне сразу, как только увидел мое имя во всех газетах. Он мог бы протянуть руку помощи, когда узнал, что пресса преследует меня на каждом шагу. Мог бы быть рядом, когда кто-то швырнул в мое окно кирпичом. Но нет, единственное, что сейчас интересует Скотта, – это как бы удержать меня подальше от его идеальной будущей семейки…

Натягиваю джинсы и направляюсь к комоду взять пару чистых носков. Пара оказывается последней – значит, сегодня вечером надо поставить стирку.