Тайная мать

Чтобы не дать себе передумать, звоню ему. Тоже попадаю на голосовую почту. Значит, он увидел мой номер на экране и перенаправил звонок. Вот ублюдок! Я определенно начинаю видеть бывшую любовь всей моей жизни в совершенно новом свете.

– Привет, Скотт. Это я, Тесса. Кажется, тебе было интересно узнать, кто оставил Гарри у нас в доме в прошлое воскресенье. Это была домработница Фишера. Она сама мне рассказала. Так что не стесняйся принести извинения за то, что напрасно меня обвинил. Вообще-то я собираюсь сегодня наведаться к Фишеру, и тебя приглашаю, чтобы ты воочию убедился, что я вовсе не сумасшедшая похитительница детей, как ты думал. Адрес вышлю эсэмэской – вдруг ты все же захочешь подъехать. Я абсолютно уверена, что все это как-то связано с работой Фишера в клинике Балморал в то время, когда там родились Сэм и Лили. Я заставлю его все мне рассказать. Если захочешь помочь, позвони.

Зная Скотта, я почти уверена в том, что он сначала проиграет это сообщение Элли и они еще раз скажут друг другу, какая я фантазерка. Зато потом он не сможет обвинить меня в том, что я ничего ему не сообщила. Тут мне приходит в голову послать ему копию письма Элизабет Фишер. Может быть, хотя бы так он убедится, что я ничего не выдумала.

* * *

Несколько миль, отделяющие меня от работы, проезжаю на адреналине: сердце колотится, шины визжат, дворники скребут по стеклу; угрюмое небо висит так низко, что кажется, руку протяни – и достанешь.

В «Моретти» нахожу Бена в его кабинете. Он сидит за письменным столом и разбирает бумаги. Когда я появляюсь, босс поднимает голову, улыбается и делает мне знак подойти.

– Ну как дела? – спрашивает он, снимая очки и откидываясь на спинку стула.

Опускаюсь на сиденье напротив и рассказываю ему все, что узнала. О том, что это Ангела привела Гарри ко мне в дом. И о том, что Карли входила туда без меня еще до того, как все случилось.

– Вот черт, – говорит Бен, качая головой.

– И не говори.

– И что ты будешь делать? – спрашивает босс. – Тебе придется рассказать все полиции, раз домработница созналась.

– Да, Бен, я знаю. И все им расскажу, обязательно. Но все-таки боюсь, что они могут не поверить ни мне, ни Ангеле. Честно говоря, она немного напрягает. Такая вся религиозная… Считает, что она в ответе за душу покойный жены Фишера или еще что-то в этом роде. Вдруг они подумают, что у нее не все дома?

– А ты разве не покажешь им письмо от матери Гарри? После этого им наверняка придется вычеркнуть твое имя из списка подозреваемых, и ты сможешь продолжать спокойно жить своей жизнью. Попытаться все забыть.

Тут только до меня доходит, что Мерида Флорес и впрямь может оказаться не в себе, и у меня падает сердце. Что, если она все выдумала? И письмо от Элизабет Фишер подделала?

– Знаешь, мне кажется, надо сперва поговорить с Фишером, – объясняю я. – Хочу увидеть, как он отреагирует, когда я скажу ему, что сделали его покойная жена и Ангела. Хочу увидеть, какое у него будет лицо. Тогда я смогу понять, знает он об этой истории больше, чем хочет показать, или нет.

– А как же то предупреждение от полиции? Если ты поедешь туда опять, они тебя арестуют… Это не очень хорошая идея, Тесс.

– Я знаю, что это не самая хорошая идея. – Мой голос начинает звенеть. – Больше того, это ужасная идея. Я не совсем дура и прекрасно все понимаю. Но сердцем чую: тут что-то нечисто, и если я не узнаю, что именно, то не прощу себе этого всю жизнь. Если есть хотя бы полшанса за то, что Фишер виновен в смерти Лили, то я должна эту часть раскопать ради моей девочки. Знаю, что хватаюсь сейчас за соломинку, ищу связи там, где их, может быть, и нет. Но если тут не все чисто, я должна это знать. В память о моей Лили. Ты меня понимаешь?

Бен отвечает не сразу.

– Думаю, что да, – говорит он наконец. – У меня, правда, нет своих детей, так что мне трудно даже представить, что тебе пришлось пережить, но я знаю одно – я восхищаюсь тобой за то, что ты не сдаешься, даже когда все против тебя. Ты очень смелая, Тесса. И наверное, ты была прекрасной матерью. Твои дети… им так повезло, что у них была ты.

Непрошеная слезинка скатывается мне на щеку, и я быстро вытираю глаз, надеясь, что босс ничего не заметил.

– Спасибо, – хрипло отвечаю и прокашливаюсь. – Мне кажется, ты единственный человек в мире, который смотрит на вещи так же, как я.

– Когда ты едешь? – спрашивает Бен.

– Ты не против, если я поеду сейчас?

– Против, – он качает головой.

У меня падает сердце.

– Я знаю, это наглость с моей стороны, просить тебя об этом. Но я потом все отработаю.

– Я хотел сказать: не сейчас, потому что уже почти время обеда. Поешь, а потом поедешь. Тебе понадобятся силы.

– О! – У меня вырывается вздох облегчения. – Спасибо, мамочка. – Нерешительно улыбаюсь. – Я возьму сэндвич и съем его по дороге.

– Знаешь что? – говорит Бен, поднимаясь на ноги. – А давай вместе схватим чего-нибудь в кафе и поедим по дороге. Возьмем грузовичок, за руль сяду я. Погода гадкая, и мне не улыбается сидеть тут и гадать, как ты там одна, на дороге.

– Ты хочешь поехать со мной? А как же твои бумаги? И «Моретти»?