Тайная семья босса (СИ)

— В итоге ты отступил. Ты согласился посидеть со мной в баре при условии, если я не буду называть тебя сыном. Я, конечно же, принял его. Мне было все равно, только бы ты выслушал меня. А потом мы говорили о маме, о твоих успехах в стритрейсинге, о друзьях, о девушках. Я рассказал тебе о своей семье. Мы общались всю ночь до самого утра и даже обменялись телефонами. Ты простил меня, сынок! На словах, но простил. И только после этого со спокойным сердцем я вернулся в Штаты. Я верил, что со временем у нас все наладится. Безусловно, о твоем переезде в Америку еще рано было говорить, но ты бы только знал, как я надеялся, что рано или поздно ты примешь мое предложение не только переехать в Америку, но и работать в моей компании.

В голове не укладывается.

Что отец мог наговорить такого мне, за что бы я простил его?

По мне, так даже в теории это невозможно.

Я не помню. Ничего не помню из этого. Это сводит меня с ума.

А вот отец может воспользоваться моим беспамятным состоянием. В своих же интересах использовать провалы в моей памяти, чтобы обелить себя и выставить жертвой, а меня показать полным засранцем.

— Не веришь мне? — нахмуривает он лоб, изрытый глубокими морщинами, глядя на меня отчаянным взглядом.

— Нет! Нет! И еще раз нет! — громко выплевываю я.

За непроницаемой маской на его лице особо не различить истинных эмоций, но хочется верить, что я все же смог задеть его своим твердым ответом.

И я все же оскорбил его, судя по тому, как он вскидывает голову, словно получил от меня незримую пощечину.

Этот мужчина не привык, когда что-то идет не так, как ему хотелось бы.

Отец берет паузу, убирает руки в карманы брюк, но как водится держится весьма интеллигентно и величаво. Даже в моменты, когда все идет не по плану, его сдержанности и холодному взгляду можно только позавидовать.

— Примерно через полгода мы снова с тобой встретились. Это была твоя инициатива. Ты узнал, что я в Москве, и попросил заскочить в Новосибирск. Мы снова сидели в том баре. Помню, ты был весь на нервах, расспрашивал у меня как я делал предложение маме. Поначалу я не понимал, к чему такие вопросы, даже чуть напрягся, а потом ты показал мне вот это.

Отец вынимает одну руку из кармана и раскрывает ладонь предо мной.  В ней лежит золотистое кольцо, переливающее в лучах солнца.

— Возьми его, оно ведь твое, — буквально заставляет меня, когда я не решаюсь даже притронуться к нему. — Оно было в твоих вещах, когда тебя доставили в больницу. Ни телефона, ни документов, только кольцо и все. Оно все это время было у меня, потому что в момент аварии я еще был в городе. Я приехал в больницу сразу же, как только мне позвонил твой друг Артем. И как же я боялся, что кольцо — это все, что останется у меня от тебя.

Беру кольцо в руки, кручу его на кончике указательного пальца, внимательно рассматривая со всех сторон.

Где гарантии, что это не выдумки отца?

Нет их у меня.

Только я планирую вернуть кольцо отцу за ненадобностью, как вдруг по всему телу проходит волна дрожи, потому как на внутренней стороне ободка я замечаю выгравированный знак бесконечности. Двойной знак бесконечности. Точно такой же, как и татуировка на задней стороне шеи у моей "незнакомки".

— Ты приобрел его для Юли. На следующий день ты планировал сделать ей предложение, — отец расплывается в улыбке, но в следующую секунду улыбка его меркнет. — Я спросил у тебя: а почему не сегодня? На что ты мне ответил, что перед предложением хотел бы выпустить пар на гонках, иначе ты бы свихнулся от нервов. Ты звал меня прокатиться с тобой, а я отказался, у меня был самолет через три часа, но в самолет я так и не сел. Мне позвонил Артем и сообщил, что... — протяжно он выдыхает.

Я больше не слушаю его...

В голове только имя: Юля.

Юля, Юля, Юля...

Стоило услышать из его уст ее имя, как меня пробрало до костей.

То, что могло сдерживать меня, теперь трещит по швам, и в конечном счете разрывается на ошметки. Разум ослепляет новая вспышка злости, как спичкой вспыхивает безудержным пламенем. Тлеет и рассыпается прахом.

Я совсем не замечаю, как крепко сжимаю свою ладонь, в которой держу кольцо. Оно в кожу впивается. И одна только боль ощущается.

Все тело пружинит, вибрирует каждая мышца, пока налитый свинцом кулак со всего маха не врезается в капот моей машины.

Тогда меня отпускает. На секунду, а потом помешательство бросает меня по замкнутому кругу.

— Все это время ты знал о Юле? Знал и ни словом не обмолвился о ней? — рявкаю я на всю мощь своего голоса, как сумасшедший продолжая колотить раскаленный на солнце метал. Я вне себя. — Только сейчас ты подсунул мне это кольцо? Спустя столько лет? Зачем? Чтобы что? Чтобы свести меня с ума окончательно и упечь в дурку? — отплевываюсь я сухой горечью, сжимаю и разжимаю ладонь, глядя на кольцо. В итоге замахиваюсь и выбрасываю его на дорогу, после чего оно закатывается в траву. — Ты этого добиваешься?

Отец хмурится, сдвигая широкие седые брови к переносице. Я ловлю его взгляд на себе. Он смотрит на меня так, словно ему нестерпимо хочется все исправить, но силы его небезграничные.