Тайная семья

— Вы не можете быть провокатором из полиции, — бросил он через плечо. — С одной стороны, вы не слишком торговались из-за слитка. А с другой, допустили слишком много непростительных промахов. Но я не был уверен, что вы в своем уме, пока вы не показали мне тот сложный механизм и не оставили книгу. — Он сделал шаг в сторону, в нишу с пролетом деревянных ступеней, ведущих вниз. — Такую историю не придумал бы человек с больным рассудком — уж очень дорого. Даже заметки издателя! А качество бумаги! И шрифт. — Он остановился у подножия лестницы и глуповато уставился на нее снизу вверх, одной рукой держась за опорный столбик. — А вдобавок карманный киномограф. И вот я думаю: или вы настоящая, или я сумасшедший, — произнес он загробным голосом.

— Вы не сумасшедший. — Мириам осторожно спустилась по ступеням. — Итак?

— Итак, мне надлежит изучить тот захватывающий мир, из которого вы пришли, и спросить вас, как такое происходит. — Эрасмус вновь двинулся вперед. Подвал от пола до потолка был заставлен коробками и деревянными ящиками. — Это увлекательно, это захватывает. А принципы просвещения, что заложены вашей республикой… Вы понимаете, что они были задушены в зародыше в ходе той истории, с которой знаком я? Да, безусловно, достижение парламентского соглашения и ссылка были великими новшествами в свое время… но идея республики! Отделение церкви от государства, «Билль о правах» и всеобщее избирательное право! После Второй революции уравнителей требования подобных прав стали здесь чем-то вроде мертвой темы, подчеркиваю — мертвой, если вы следите за мной… гм.

Он остановился на свободном пространстве между тремя «стенами» из нагромождения деревянных ящиков; с балки свисала керосиновая лампа.

— Это довольно большой магазин, — заметила Мириам, крепче сжимая пистолет.

— Так и должно быть. — Он взглянул на нее, заметил руку, опущенную в карман. — Вы решили застрелить меня?

— С чего бы? — Она напряглась.

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Очевидно, у вас есть какой-то план, один из тех, что не обещают кое-кому ничего хорошего, что бы вы здесь ни делали. А я, возможно, слишком много знаю.

Мириам наконец-то решилась и вынула из кармана руку… пустую.

— Я и сам не безгрешен, — добавил Эрасмус, указывая на деревянные ящики. — Я рад, что вы раздумали стрелять. Нитроглицерин при неожиданных «ударах» ведет себя очень плохо.

Мириам глубоко вздохнула и замерла, пытаясь взять себя в руки. Она ощутила неожиданный приступ страха: ставки в игре были гораздо выше, чем ей казалось раньше. Это полицейское государство, а Эрасмус не просто безобидный торговец, продающий запрещенную литературу.

— Послушайте, у меня нет намерения убивать, если я могу избежать этого. И меня совершенно не заботит, что вы «квартирмейстер» уравнителей и хозяин подвала, набитого взрывчаткой, — по крайней мере до тех пор, пока я не живу непосредственно рядом с вами. Этот проклятый бизнес не представляет для меня интереса, и, что бы вы ни думали, я пришла сюда не для того, чтобы включаться в ваши политические игры. Даже если это звучит лучше, чем сейчас выглядит. С другой стороны, у меня есть собственные, гм, «политические» проблемы.

Эрасмус поднял бровь.

— Итак, кто же ваши враги?

Мириам прикусила губу. Можно ли настолько доверять ему? Она не видела здесь большого выбора, но, если даже так, посвятить его в ее личные секреты было бы значительным шагом.

— Не знаю, — с неохотой сказала она. — Вероятнее всего, они весьма состоятельны. Как и я, они могут путешествовать между мирами — но не между этим и тем, откуда я принесла вам ту книгу. Там мой родной мир. А им открыта дорога в мир, который гораздо беднее и пребывает в средневековье. Это мир, в котором никогда не было христианства как религии Рима. Средневековье там слишком затянулось, то побережье, на котором находимся мы, там было заселено выходцами из Скандинавии до самых Аппалачей, а западные территории держит Китайская империя. Люди, о которых я говорю, скорее всего, занимаются торговлей, отсюда — туда… в чем я далеко не уверена. Но если это так, она основана на различиях в праве собственности на золото в том и другом мире. Вероятно, они — большая преуспевающая семья, возможно, даже возведены в дворянское достоинство в течение последних одного или двух столетий, и должны быть богатыми и консервативными. И не обязательно сочувствующими.

— Чем же они осложняют вам жизнь?

— Снова и снова пытаются убить меня. — Да, она это сказала и, доверившись ему, почувствовала облегчение. — Они приходят отсюда. Здесь, Эрасмус, их логово. Я уверена, что они воспринимают меня как угрозу себе. Я хочу найти их, прежде чем они найдут меня, и уладить дела более удовлетворительным для меня образом.

— Думаю, что понимаю. — Он сложил пальцы пирамидкой. — Вы хотите их смерти?